— Потом.
— Хорошо, иди.
Не хотелось выяснять отношения и отчитывать женщину в чужом доме да при Серафиме, женщины это не любят, он потом с ней разберется.
Клавдия ушла, хорошая она была женщина, сорока еще нет, а уже вдова с двумя ребятишками. Молоко продавала, вкусное оно у нее, а еще сливки, творог, масло. Но вот не лежала душа у Терехова на ее прелести и доброту.
А вот появилась Булка, и как-то все перестало лежать. Все стояло по стойке смирно и рвалось в бой.
— Зачем она приходила?
Семен разместился на кухне, сам налил чая, достал из серванта сушки, баба Зоя всегда их для него покупала, вот уже как год.
— Не знаю, наверное, домом ошиблась. Хотела мужика, а тут я. Тебя, наверное, искала.
— А чего меня искать, вот он я.
Серафима вздохнула, наконец надела не тесный халат, а домашний брючный костюм, чувствуя себя в нем комфортнее. Выпила залпом стакан воды, посмотрела на Семена.
— И всегда ты такой наглый?
— Нет, я добрый.
— Наглый и добрый. Несочетаемое сочетание.
— Да, но не всегда, только последние дни в году.
— Я прошу тебя разобраться со своей женщиной и сказать ей, чтоб больше не приходила, а то неровен час, так и дом спалит от ревности.
— Ревнуешь?
Сима прыснула. Вот еще — кого? Бабника? Нет, она слишком уважает себя, чтоб ревновать первого встречного, пусть между ними и был шикарный секс. Надо вообще относиться ко всему легко, решила Сима, ну, был и был, будет может быть еще, она не решила.
— Не ревнуй, у нас ничего нет с Клавой, только молоко.
— Мне это неинтересно. Я хочу, чтоб ты ушел.
Сказала прямо, посмотрела в глаза. Симе физически было необходимо побыть одной, прибраться, нормально помыться, приготовить что-то из еды, сварить овощей на салат. Завтра Новый год, надо хоть как-то подготовиться. Серафима четко верила в определение, что как встретишь, так и проведешь.
Три года назад ей не хотелось ничего, она так и отпраздновала в пижаме, на диване, просто, тупо смотря в телевизор. А весной ее свалил вирус, болела месяц, потом два приходила в себя, а потом всех распустили на удаленную работу. Вот так и провела она год в пижаме.
Семен смотрел внимательно, ему нравилось, нет, он не мог понять, что в данный момент ему нравится в девушке больше. То, что она четко показывает границы своего пространства, или то, что у нее есть гордость и чувство достоинства?
Нет, ему определенно нравилось ее поведение. Да, нравилось и привлекало. Но это не мешало чувствовать себя рядом с ней озабоченным дембелем. Она была сексуальна даже в этих кремового цвета широких домашних брюках и блузке на пуговках.
— Хорошо, я зайду в семь вечера, у нас сегодня баня.
— Она была вчера.
— Вчера я тебя трахал, сегодня будет баня.
— И все?
— Нет. Трахать буду, но после.
— Барин сегодня добрый.
— Да, ты уже это заметила.
Сказать больше было нечего, Семен молча допивал чай, хрустел сушками. Сима смотрела в окно, но даже так, сидя за одним столом, было комфортно молчать.
— Ладно, в лес поеду, пока не стемнело.
— Зачем? — Сима удивилась.
— За елкой. Новый год на носу. В семь жду, не придешь — зайду сам и унесу.
Сказал — как отрезал, надел тулуп, вышел, но вернулся через пять секунд.
— Дверь закрой, а то ходят тут всякие.
Сима улыбнулась. Наглый, взрослый, сексуальный, сильный, мечта, а не мужик. Но, увы, не про нее мужик.
Лес, кладбище, луна…романтика
Серафима в пятый раз за последние три минуты смотрела на настенные часы. Котик двигал глазами из стороны в сторону, качая хвостиком, и показывал без пяти минут семь часов вечера.
— Да чтоб тебя, — вздохнула, посмотрела на себя в зеркало, ругая за ожидание того, кого обещала не ждать. И вообще всячески гнала мысли о наглом соседе.
И зачем только помыла голову, навела, как могла, красоту в экстремальных условиях, найдя у тетки старый фен? Он работал через раз, вонял проводкой, но не уложить волосы означало быть чумой. А еще зачем-то побрила ноги, обмыла себя в тазике, намазала тело ароматным кремом, который как раз оказался в косметичке.
Собираясь в долгую дорогу спасать тетку, Сима покидала в сумку самое необходимое: косметичку, смену белья, домашний костюм — и все. Как была в нарядном платье, короткой шубке, сапожках, вся такая красивая из себя дамочка, рванула в Косогоры. Понимая, что едет с ночевкой, а там уже как бог даст.
И вот бог дал мужика, который обещал зайти в семь.
Но вот задерживался.
Серафима, понимая, что спешит закончить все дела, поглядывала на часы. Словно золушка, ожидающая своего бородатого принца с топором, сама того не понимая, прихорашивалась.
Котик водил глазками, часики тикали, показывая семь вечера, а Семена не было.
Не придет, спать, поди, лег, напился самогона и наливки и отдыхает. А может, Клава принесла волшебного молока, да их сморило вместе после дегустации.
Сима ревновала, как дикая кошка, готовая кинуться и расцарапать этому дегустатору глаза. Странно, до этого момента её не посещали такие эмоции и мысли. Вообще никогда. Ни разу.
Самой, что ли, пойти проверить? Может, угорели уже там?
— Ну, нет, нет, не дождется.
Девушка села за стол, поправила вырезанную из яйца ромашку на горке салата — ее любимая «Мимоза». Так бы сделать завтра «Селедку под шубой» и «Оливье», так это нужно идти в магазин. Но праздника хочется, Сима привыкла встречать Новый год одна, даже гулять не выходила в город в эти дни, чтоб не смотреть и не завидовать чужому счастью. Одной даже лучше, спокойней как-то, привычней.
Покрутила в руках телефон, разглядывая фотографии, что ей прислала Юрашкина с корпоратива, на который она не попала. Судя по лицам празднующих, было весело, елка, все в красивых нарядах. По классике жанра главбух танцует медляк с начальником хозяйственного отдела.
Потом были снимки мамы из Тайланда, лазурный океан, песок и пальмы, ну а следом прислала сестренка сообщение о том, как она счастлива и какой чудесный город Санкт-Петербург.
— Да чтоб вас всех понос продрал! — сказала сгоряча, отбросив ни в чем не повинный смартфон в сторону.
А когда на улице послышался собачий лай, напряглась. Выглянула в окно, но ничего не было видно. Лай не умолкал, быстро надела теткины валенки, накинула ее шаль на голову и свою шубку, выбежала во двор, а потом вышла за ворота, открыв калитку.
Сердце кольнуло, потом оно часто забилось и ухнуло вниз. Это был Гром, он надрывался лаем, убегал вперед, потом возвращался. Сима ждала, что появится его хозяин, всматривалась в темную улицу, но никого не было видно.
