Сможет ли она родить?
Не старая ли она для этого?
А вдруг с ребенком что не так?
Как воспитывать одной?
Должен ли Семен знать?
Что скажет мама?
Где покупают одежду для беременных?
А она точно справится?
Сима зажмурилась, выпила еще один стакан воды, как-то резко захотелось редиски, а потом соленых огурцов.
Девушка зашла в ванную, взглянула на тест и, тяжело вздохнув, улыбнулась.
— Нет, малыш, так не пойдет, я о тебе узнала только сейчас, но нервов ты уже вымотал порядком.
Тест показывал две красивые красные полоски. Взяла его, прошла в комнату, села, потом встала у окна, за ним уже стемнело, начиналась пурга, какие бывают часто в феврале.
А когда подумала о бородатом дровосеке, сердце так нехорошо кольнуло, а пальцы похолодели.
Нет, нет, с Семеном ничего не может случиться, он сильный, взрослый, грозный, даже суровый, она так испугалась его при первой встрече. Ну что ним может случиться?
И вообще, он ее бросил, пропал, исчез. А если женщина нужна мужчине, он обязательно даст о себе знать, позвонит, напишет, приедет. Так думает и рассуждает каждая женщина — и Серафима Виноградова не исключение. Но женщины склонны оправдывать поступки или бездействие мужчин, сами ищут причины и делают выводы.
Серафима приготовила ужин, стараясь думать о ребенке, даже поела, не хотела, но все было ради него. Главное — осталось удержать съеденное в себе, но вроде пока не тошнило.
Она все время поглядывала на телефон, но через час терзаний, пока не стало совсем поздно, решилась позвонить тетке.
— Симочка, рада тебя слышать, как твои дела? Как здоровье?
Тетя Зоя начала с атаки вопросов, голос у старушки был бодрым, фоном шло какое-то ток-шоу.
— Все хорошо, как у вас? Как гуси? Гром? — спросила и зажмурилась.
Вот сейчас тетка скажет, что Гром чувствует себя прекрасно, что он у хозяина, что ходит с ним в лес на охоту, а Семушка каждый вечер топит баню и парит там молочницу Клаву. Вот после этих слов Серафима не будет лить слезы, а соберется, поедет в Косогоры и начистит небритую морду Семушки теткиным веником.
— Гром, паразит, гуся покалечил, укусил его, ты представляешь? Выпустила деток погулять во двор, так эта шельма устроил охоту, едва загнала в дом.
Симу отпустило, значит, господин Терехов так и не вернулся в деревню, а прохлаждается или загорает где-то в другом месте.
— А вы, говорят, близко познакомились?
— Кто?
— Ты и Семушка.
— С чего вы взяли?
Серафима оправдывалась, как школьница.
— Так он сам звонил, телефон твой спрашивал и адрес.
— Сам? — Виноградова села в кресло, теперь сердце заметалось в груди беспокойной птицей. — Когда?
— Так давно это уже было, сказать забыла, когда ты звонила. Меня Клава отвлекла, да, точно, творог она мне приносила.
Ну, если там еще и молочница рассказывает свои рассказы о Симе и Семене, то популярность в деревне Серафиме обеспечена.
— А вы что?
— Что?
— Дали Семену номер и сказали адрес?
— А не надо было?
— Нет, нет, я не против. А вы не скажете мне его телефон?
— Что, так и не звонил, паршивец такой?
Паршивец не звонил.
Тетка долго шуршала бумажками, комментируя, что все номера она записывает в блокнот, что не доверяет этой технике. А когда наконец начала диктовать номер, Серафима не знала, куда бежать на поиски ручки и клочка бумаги. Пришлось писать дрожащей рукой помадой на зеркале в прихожей.
— Спасибо, тетя Зоя.
— Ты приезжай на выходные и мамку бери с Мирославой, с ребятишками.
О, нет, вот этого Сима точно не могла обещать. Потому что слушать недовольное бурчание матери в адрес ее, Серафиминой, личной жизни и колкие замечания сестренки девушка точно была не намерена.
Тем более с Косогорами ее теперь связывают такие яркие эротические воспоминания, разбавлять которые родственниками было бы кощунством.
Закончив разговор, Серафима долго смотрела на цифры, потом внесла номер в телефон, подписав просто «Дровосек», но так и не решилась его набрать. Все мы чего-то боимся: не услышать человека или услышать не то что хотим.
Девушка решила позвонить с утра, но когда уже умылась и приготовилась лечь спать, положила ладонь на живот, задумалась. Все, конечно, еще не ясно на сто процентов, нужно записаться к гинекологу, сдать анализы, но если она действительно беременна, Семен обязан знать.
Выключила свет, долго ворочалась, мысли не давали покоя. Села, взяла телефон, ей ведь не шестнадцать лет, чтобы так терзать себя сомнениями, да и вообще в ее положении лишняя нервотрепка не нужна.
Нашла нужный номер, нажала на вызов, пошли длинные гудки. Третий… четвертый, пятый…
Сима считала и теряла надежду — занят человек, вот прямо сейчас занят, дела у него в двенадцать ночи или крепко спит после дегустации наливки или самогона. А может, спит и не один, тогда очень сильно занят.
— Да, алло, говорите.
Это был женский звонкий голос. Сима вцепилась в одеяло, ее захлестнула обида. На заднем плане тоже были голоса, шум, кто-то кого-то звал, и слышался рев сирен.
— А мне бы Семена, можно?
— Мужчину, которому вы звоните, зовут Семен? — женщина говорила громко и требовательно, словно куда-то торопилась.
— Да, Семен Терехов.
— Крупный, бородатый?
— Да, а что случилось?
— Вы кем ему приходитесь?
— Я… я жена его. Что случилось? Что с ним?
Сима понимала, что дай она сейчас слабину, назовись никем, любовницей, подругой, соседкой — ей ничего не скажут. Она чувствовала: случилось что-то страшное, ее в который раз за этот день начало колотить, а спина покрылась липким потом.
— Авария, мы везем его в первую городскую.
— Авария?
— У него есть аллергия на какие-либо препараты?
— Нет, нет, я не знаю, наверное, нет. А что с ним? Что?
— Без сознания, переломы, ушибы, точно будет известно после анализов, МРТ и рентгена. Девушка, вы позвонили первая, в кармане куртки был только телефон, мы даже не знали, как его зовут.
— Я приеду, я скоро приеду.
Серафима отключилась, заметалась по комнате в поисках одежды. Господи, пусть с ним все будет хорошо, только пусть все будет хорошо.
А если бы она не позвонила? Струсила? Так ничего не узнала бы? Легла бы спокойно спать, когда там ему больно и плохо.
