— Глядь рук!
Слабый, но настойчивый бриз принес голос Орева. Шелк автоматически взглянул на собственную левую руку, которую он поднял почти к самому куполу, когда оперся об одну из изогнутых колонн; она, конечно, была в полном порядке.
Он поискал глазами Орева, но тот, казалось, растворился в толчее голых камней за святилищем.
Орев вернулся в дикую природу, сказал себе Шелк — стал свободным; он сам призывал его сделать это в первую же ночь. Он должен радоваться, что заключенная в клетку птица стала счастливой и свободной; но ему, почему-то, было больно.
Переводя взгляд с одного камня на другой в поисках Орева, Шелк краем глаза заметил, как из купола опустились две слегка изогнутые колонны. Одна закрыла вход двойной буквой S. Вторая потянулась к нему, ее волнообразное движение казалось случайным и почти небрежным. Он уклонился и ударил ее тростью Крови.
Колонна, без всяких усилий, обвилась вокруг его пояса, образовав каменную петлю. Трость Крови разлетелась при третьем ударе.
Вделанная в пол Сцилла открыла каменные губы; щупальце неудержимо потащило его к раскрывшемуся рту и, когда он, дрыгая ногами, повис над черным отверстием, уронило в него.
Недолгий полет; Шелк упал на покрытые ковром ступеньки и беспорядочно катился по ним до тех пор, пока не распластался на полу кубитах в двадцати-тридцати под святилищем, с содранными коленями и локтями, и ссадиной на щеке.
— О, великие боги!
Звук голоса пробудил свет; здесь находились большие, комфортабельно выглядевшие кресла, обтянутые коричневой и жгуче-оранжевой кожей, и немаленький стол, но Шелк, не обращая на них внимания, одной рукой схватился за сломанную щиколотку, а второй хлестал ковер повязкой Журавля.
И потом, как по мановению волшебной палочки, круглая темно-синяя панель, которая была дальней стеной помещения, открылась, как радужка зрачка; за ней обнаружился гигантский талос — уродливое лицо из черного металла и узкие черные дула жужжалок, окаймлявших сверкающие клыки.
— Опять ты! — проревел он.
Мелькнуло воспоминание об увенчанной ножами стене Крови, тихой и изнемогавшей от зноя ночи, о воротах, с вделанной в них прочной решеткой, и о гиганте из меди и стали, кричавшем на него. Шелк покачал головой и наложил повязку.
— Я никогда не был здесь, — громко ответил он, заставив себя говорить ровным голосом.
— Я знаю тебя! — Левая рука талоса начала удлиняться, тянясь к нему.
Шелк пополз к покрытой ковром лестнице.
— Я не хотел приходить сюда. Я не пытался войти.
— Я знаю тебя!
Металлическая рука, большая, как лопата, сомкнулась вокруг правого предплечья Шелка, сжав его в том самом месте, куда клюнул белоголовый; Шелк закричал.
— Тебе больно!
— Да, — выдохнул он. — Мне больно. Ужасно. Пожалуйста, отпусти меня. Я сделаю все, что ты скажешь.
Стальная рука тряханула его.
— Тебе все равно!
Шелк опять закричал, корчась от боли; толстые, как трубы, пальцы мертвой хваткой вцепились в него.
— Мускус наказал меня! Унизил меня!
Тряска прекратилась. Огромная механическая рука подняла Шелка и стала сокращаться, он беспомощно висел в воздухе, как марионетка.
— Ты талос Крови, — выдохнул он, стуча зубами. — Ты остановил меня в воротах.
Стальная ладонь разжалась, и Шелк тяжело упал на пол.
— Я был прав!
Азот, который Шелк принес с собой из города, исчез из-за пояса.
— Я могу встать? — спросил он, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал; он надеялся, что азот соскользнул в штанину.
— Мускус выгнал меня! — проревел талос; его вертикальный верхний торс гротескно наклонился вперед.
Шелк встал, но азот исчез; когда он любовался озером, азот, без сомнения, был на месте; скорее всего, он потерял его, когда катился вниз по ступенькам — значит, он должен быть где-то у верхушки лестницы.
Шелк рискнул сделать осторожный шаг назад:
— Мне ужасно жаль, действительно жаль. Но я никак не могу повлиять на Мускуса, который ненавидит меня даже больше, чем тебя. Но я могу поговорить с Кровью и сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебе место.
— Нет! Ты не сделаешь!
— Сделаю. — Шелк отважился на еще один маленький шаг назад. — Сделаю, уверяю тебя.
— Вы, мягкотелые! — Бесшумно и почти без усилий талос скользнул по ковру на двух темных лентах, гребень его медного шлема едва не оцарапал потолок.
— Вы выглядите одинаковыми, потому что вы все одинаковые! Легко сломать! Невозможно починить! Полны грязи!
— Ты увидел меня в святилище? — спросил Шелк, все еще пятясь назад. — Там, наверху?
— Да! Мой процессор через интерфейс!
На этот раз к нему потянулись обе стальные руки, так быстро, что он увернулся только в последнюю секунду. Споткнувшись, он с силой отчаяния толкнул тяжелое кресло в сторону одной руки и нырнул под стол. В то же мгновение железная рука подняла стол в воздух, перевернула и ударила им по полу, как человек хлопает по мухе; Шелк с бешеной скоростью перекатился на другую сторону и почувствовал, как край массивной столешницы придавил широкий рукав его сутаны, в лицо ударил воздух.
Что-то лежало на полу, в кубите от лица, зеленый кристалл в серебряной оправе. Шелк схватил его, и тут же талос схватил его самого и поднял вверх, на этот раз держа за сутану; Шелк повис в железной руке как черный мотылек, пойманный за угольно-черные крылья.
— Мускус оскорбил меня! — проревел талос. — Оскорбил и заставил уйти! Я вернулся к Потто! Он был недоволен!
— С этим я ничего не могу сделать, — сказал Шелк самым успокаивающим голосом. — Но, клянусь, я помогу тебе, если смогу.
— Ты проник внутрь! Когда я был на страже! — Талос встряхнул его. — В туннеле красная вода никого не заинтересует!
Талос пронес Шелка через дверь-зрачок, двигаясь медленно, но неуклонно, руки сократились и поднесли человека ближе к его страшному лицу.
— Я не хочу причинить тебе вред, — сказал ему Шелк. — Страшное зло — то есть очень плохо — уничтожать хэмов, как и био, а ты почти хэм.
Талос мгновенно остановился:
— Хэмы — хлам!
— Хэмы — чудесные создания, раса, которую мы, био, сотворили много лет назад, наше подобие из металла и пластика.
— Био — рыбьи кишки! — проорал талос и опять заскользил назад.
Шелк твердо держал азот левой рукой, палец лежал на демоне.
— Пожалуйста, скажи, что ты не убьешь меня.
