Карта.
— Взгляни, Мамелта! — Он поднял ее вверх. — Деньги! С того мгновения, как я встретил тебя, мне начало везти. Какой-то бог улыбается тебе — и мне тоже, потому что я с тобой.
— Это не деньги.
— Нет, деньги! — сказал он ей. — У вас были какие-то деньги в Витке Короткого Солнца? Вот эти мы используем в Вайроне, и купцы из других городов принимают их, так что, мне кажется, они тоже используют карты. На эту можно купить, например, прекрасного козла для Паса, или даже белую овцу, если рыночная цена на них упадет. Разруби ее на сто частей, и каждая часть — один бит, на который можно купить два больших кочана капусты или полдюжины яиц. Ты собираешься выходить? Не думаю, что эта движущаяся комната опустится еще ниже.
Она встала и пошла за ним по коридору.
— Майтера Мрамор помнит Короткое Солнце. Я постараюсь представить тебя ей. У вас найдется много общего, я уверен.
Мамелта не ответила.
— Ты не хочешь рассказать мне о твоих снах? — спросил он. — Это могло бы помочь. Что ты видела во сне?
— Людей вроде тебя.
Шелк наклонился над огораживающей шахту плитой и глянул вниз. Первые семь ступенек несли слова:
ЛУЧШЕ ВСЕХ ПОСЛУЖИТ ПАСУ ТОТ, КТО СПУСТИТСЯ
— Взгляни на это, — сказал он; она не ответила, и он спросил: — Кем были люди в твоих снах?
Она молчала очень долго, и Шелк решил, будто она не собирается отвечать; он прошел через отверстие в закрывающей плите и спустился на первую ступеньку.
— Там повсюду надписи, — сказал он ей. — Следующая серия говорит: «Я научу моих детей, как исполнять План Паса». И у подножия лестницы должно быть святилище Паса. Ты хочешь увидеть его?
— Я пытаюсь… найти способ говорить с тобой. Мы не говорим. Словами. Я должна вспомнить, как говорить словами. Я что-то говорю. Но ты не слышишь, если я не двигаю губами. Но двигать губами и языком… и делать шум в горле…
— Ты все делаешь очень хорошо, — тепло сказал ей Шелк. — Скоро мы вернемся обратно наверх, но не в этой маленькой комнате, потому что, как мне кажется, она привезет нас туда, откуда мы уехали. А я хотел бы вернуться в туннели под Лимной и найти пепел от мантейона. Я совсем не уверен, что нам надо тратить время на поиски этого святилища, чтение молитв и все такое. Что думаешь?
— Я… — Мамелта замолчала, уставившись на него.
— Патера Щука — мой предшественник и очень набожный человек — имел привычку звать во сне, — сказал ей Шелк. — Иногда он будил меня, хотя я спал в соседней комнате. Мне кажется, что ты боишься говорить, думая, что еще не проснулась и можешь разбудить других спящих. Это не так, так что тебе нечего бояться.
Она кивнула, едва уловимое движение головы:
— Быть может, вначале я тоже звала. Вторую дочку Монарха, маленькую. Ту, которую обычно видят танцующей.
— Молпу? — предположил Шелк.
— Я помню, что часто видела ее дома, танцующей в моих снах. Она была замечательной танцовщицей, но мы аплодировали главным образом потому, что боялись. Ты видел голод в ее глазах, голод и зависть к тем аплодисментам, которые получали другие.
— Быть может, к тебе благоволит Пас, — решил Шелк. — И это очень вероятно, потому что движущаяся комната принесла нас прямо к его святилищу. Если так, то он, безусловно, оскорбится, если мы не посетим его после того, что он сделал для нас. Ты идешь со мной?
Она присоединилась к нему на самой верхней ступеньке, и они, бок о бок, стали спускаться по спирали, глядя на следы, оставленные на тонкой пыли теми, кто прошел здесь до них, и дрожа от холодного воздуха шахты, которая становилась уже и темнее.
Они прошли меньше полпути, когда слабый душок разложения заставил дернуться ноздри Шелка; как будто алтарь плохо почистили, и он (предполагая, что в святилище вообще есть алтарь) решил почистить его сам, если понадобится.
Мамелта, которая отстала на несколько ступенек, коснулась его руки.
— Это кремень?
Шелк оглянулся:
— Кремень? Где?
— Внизу. — Она неопределенно махнула на дно шахты. — Стон? Кто-то стонет.
Шелк остановился и вслушался; настолько слабый звук, что он не мог быть уверен, не вообразил ли он его себе — пронзительный плач, то поднимавшийся, то опускавшийся, но всегда еле слышимый и часто угрожающий вообще растаять.
Он не стал громче на дне, где лежал солдат. Шелк взял левую руку мертвого и перекатил его на спину, заодно обнаружив, что далеко не так силен, как раньше. В синей груди солдата зияло рваное отверстие размером с большой палец.
— Тебе лучше не подходить, Мамелта, — сказал он, восстановив дыхание. — Хэмы редко взрываются, когда смерть уже давно наступила, но риск есть всегда. — Присев на корточки, он использовал одну из стальных гамм, образующих полый крест, и удалил лицевую пластину мертвого. Прикосновение гаммы не вызвало никакой дуги, и Шелк покачал головой.
— Как?.. Меня зовут Мамелта, я говорила тебе. Ты сказал мне твое?
— Патера Шелк. — Он выпрямился. — Называй меня патера, пожалуйста. Ты хотела спросить, как умер этот человек?
— Он машина. — Она посмотрела на рану мертвого. — Робот?
— Солдат, — сказал ей Шелк, — хотя никогда раньше я не видел синего. Наши — пятнистые, зеленые, коричневые или черные, так что, как мне кажется, этот пришел из другого города. В любом случае он умер много лет назад, а в святилище есть кто-то живой, и он страдает от боли.
Массивная дверь в стене шахты была приоткрыта. Шелк открыл ее и вошел в святилище, которое оказалось (к полному его изумлению) круглой комнатой кубитов в тридцать высотой, с мягкими диванами, стеклами и многоцветными дисплеями на потолке, полу и изогнутых стенах. Каждое стекло работало, и в них всех метался, скуля, череп с остатками плоти — вещь, которая больше не была лицом.
Он хлопнул в ладоши:
— Монитор!
Лицо что-то быстро и непонятно забормотало. В разных местах открывались и закрывались отверстия; звук превратился в пронзительный крик, и в центре комнаты открылась крышка люка.
— Он хочет, чтобы ты спустился в носовой отсек, — сказала Мамелта.
Шелк подошел к отверстию в полу и заглянул вниз. На дне, еще пятьдесят кубитов вниз, плавали три блестящих огонька, которые двигались как один; и он, неизбежно, вспомнил подобные же огоньки на дне могилы, в которой, как ему приснилось, была похоронена Элодея; он смотрел на них, пока они не исчезли, и вместо них появилась одна яркая искра.
— Я спущусь.
— Да. Это то, что он хочет.
— Монитор? Ты можешь понять его?
Она тряхнула головой, почти незаметно.
— Я уже видела такое. Это корабль, который поднимет нас с Витка.
