— Информация важная, придется в ней покопаться, чтобы выяснить, почему все крутится вокруг Ольги.
— Не знаю, — нахмурился Корозов. — Сейчас что-то мне уже подсказывает, что у Рушкина ответа я не найду.
— Почему? — спросил оперативник.
— Потому что он оказался простой пешкой, поставленной во главе автосалона! — Глеб встал с места, оперся кулаками на столешницу, нагнулся вперед. — Такой же пешкой он может быть во всей этой игре. Сам посуди, может ли обыкновенная пешка ломать из себя важную персону и обтяпывать таким образом липовую регистрацию брака с женщиной при ее живом муже? Нет. Тогда, спрашивается, зачем он делал это? Да очень просто. Пешку всегда кто-то двигает с места на место. И тут, я думаю, этот кто-то подал ему команду «фас»! Вот только непонятно, зачем это нужно тому, кто отдавал команду? Но ведь причина какая-то должна быть. На голом месте ничего не бывает.
— Интересная версия, — помолчав минуту, серьезно обронил Аристарх.
— Логика в этом есть, — вставил Исай.
— Не всегда преступники поступают в соответствии с логикой, — ответил оперативник.
— Надо найти их, — сказал Глеб, продолжая стоять и опираться кулаками на столешницу. — Все ответы у них. Причем Сиплый может быть заводилой. А значит, на него мы должны устроить облаву.
— Предположим, что это так, — согласился Акламин. — В таком случае только исполнители смогут показать нам Сиплого.
— То есть Рушкин и тот, что в салоне положил подручных Льва, — уточнил Исай.
— И еще Кесков, — добавил Аристарх.
— Ты думаешь, все они кормятся из одной кормушки? — спросил Глеб и опустился в рабочее кресло.
— Пока утверждать не могу, — ответил Аристарх, убирая со стола книжку.
— Я уже продумал вариант, как можно попытаться разыскать Рушкина, — вставил Исай, отбрасывая челку с высокого лба и потирая его пальцами. — Надо разыскать всех подружек Льва. У него их целый гарем был, я уже между делом наводил справки. Возможно, у одной из них он и скрывается.
— Идея неплохая, — одобрил Акламин.
— Неплохая, неплохая, — усмехнулся Глеб, прижимаясь к спинке кресла и поправляя галстук. — Только пока будете их искать, сколько воды утечет.
— Одну я уже нашел, — сообщил Исай, положив перед собой ладони. — Но побеседовать пока еще не успел. По информации все они без зазрения совести продадут друг дружку. Каждая не хочет, чтобы самый сладкий кусок от Рушкина достался соперницам. А поэтому едят одна другую, как черви яблоко. Вот и попробуем сыграть на этом.
— Хорошо! — сказал Аристарх, поднимаясь со стула и застегивая пиджак. — Но не забывайте о главном. Охрана Ольги. Мы не знаем, чего еще можно ожидать от Рушкина и от других персонажей. Какая конечная цель всей этой истории? И где мы сейчас? В начале ее, в середине, или в конце? Зато знаем, сколько трупов уже имеется. Будьте сами осторожны. Автосалоном займутся мои опера. Своих охранников, Исай, убери, чтобы больше не маячили, не задавали вопросов и не вызывали огонь на себя! — он отодвинул стул, взмахом руки попрощался с Глебом и Исаем, кивнувших ему в ответ, и быстро шагнул к двери.
Сразу после его ухода Глеб поехал домой. Ольга уже чувствовала себя хорошо, забросила постельный режим и завтра собиралась на работу. Когда он зашел в квартиру, она в домашнем халате сидела за столом в кухне вместе с домработницей и пила чай.
— Я бы тоже не отказался от чашечки, — сказал он, сняв в прихожей пиджак и проходя в ванную, чтобы помыть руки.
Тут же домработница, женщина средних лет с добрым лицом и короткой прической, вскочила с места к шкафчику с посудой и к чайнику, одергивая пальцами цветной фартук, надетый поверх легкого платья. Дождалась, когда Корозов выйдет из ванной и сядет за стол, поставила перед ним наполненную чашку, проговорив:
— Вот. Как ты любишь, Глеб, заваренный слегка, — и смущенно добавила. — А мне некогда рассиживаться. Пойду работать.
— Э, нет, — остановил ее Глеб. — Я нарушил вашу идиллию, а поэтому настаиваю, чтобы ты тоже села и допила свой чай. Оставлять недопитое и недоеденное — плохая примета.
— Что-то я не слышала о такой примете, — улыбнулась женщина и села.
— Так о чем же вы без меня говорили? — спросил он, потянувшись к вазе с конфетами, и пошутил. — Не меня обсуждали случайно?
— Ну что ты говоришь, Глеб? — возмутилась Ольга и резко отдернула руку от своей чашки с чаем, точно обожглась об нее. — Мы никого не обсуждали. Это же так некрасиво, обсуждать кого-то. Мы хорошо помним сказанное: не суди да не судим будешь.
— Ну вот уже и пошутить нельзя, — усмехнулся Корозов.
— Я рассказывала Оле, — вступила в разговор домработница, — как вчера услышала в магазине странный разговор между двумя девушками. Только вы не подумайте, что я подслушивала. Они были возбуждены и разговаривали так, что их слышал всякий, кто был поблизости. Одна, такая вся дерганая с накаченными губами, сказала: «Намедни в нашем зоопарке льва чуть не убили». А вторая, похоже, язва еще та, из тех, которые обычно суют свой нос, куда не следует, ответила: «Это точно лисица подстроила. Она давно на него зуб точила». Но первая не согласилась: «Нет, — говорит, — скорее всего, это обезьянка ему козу настроила за то, что он ее бортанул». А вторая в ответ как-то едко хихикнула: «В общем, проблемы у льва в нашем зоопарке. Так ему и надо, чтобы всех зверушек не портил, а назначил кого-нибудь львицей», — сказала и засмеялась. А я вот думаю, про какой зоопарк они говорили? У нас в городе нет зоопарка.
Развернув конфету, Глеб откусил ее, сделал пару глотков чая, посмотрел задумчиво:
— Интересный разговор ты услышала, интересный, — протянул упругим голосом. — Подробно описать этих девушек сможешь?
— Да уж куда подробнее, — удивилась домработница. — У одной губы во какие, — показала жестом. — А другая вся такая ядовитая. А больше ничего не помню. Да я и не рассматривала их, чтобы не подумали, что я подслушиваю. А зачем? Все равно у нас зоопарка нет.
— Как знать, как знать, — нахмурился Корозов и пальцами покрутил перед собой чашку. — Зоопарка нет, а львы, лисицы и обезьянки обитают между людьми.
Посмотрев на Глеба непонимающим взглядом, домработница встала:
— Ну, все, чай допила. Теперь пойду уборкой займусь! — по ее лицу было видно, что она пыталась переварить слова Глеба, но их смысл никак не доходил до нее.
— Ты озадачил хорошую женщину, — проговорила Ольга, когда домработница вышла из кухни.
— Скорее наоборот, — сказал Глеб. — Она меня озадачила. Вернее, ее рассказ.
— Ты думаешь, лев, это Лев Рушкин? — спросила Ольга.
— Умница, — похвалил Корозов. — Именно так я и думаю. А зверинец или зоопарк — это его пассии. Хороводились вокруг него, выбивали для себя место под солнцем. Видно, каждой хотелось стать львицей. А он, получается, держал их на ролях лисичек, обезьянок и других зверушек. Исай сейчас займется всеми ними. Предположительно, Рушкин мог залечь у одной из них, — Глеб сделал глоток чая и отставил чашку. — Но я сейчас хотел поговорить с тобой об ином. Дело в том, что вся эта странная история вокруг тебя не могла вспыхнуть из ничего. Возможно, это тянется из прошлого. — Глеб поморщился, по его лицу было видно, что ему неприятны такие разбирательства, как будто он в чем-то подозревал жену, но приходилось говорить, чтобы ближе подобраться к разгадке. — Когда-то, может, даже в детстве или юности, ты могла стать невольной свидетельницей каких-нибудь событий, на которые даже не обратила внимания. Или просто о них забыла. Но которые вполне можешь вспомнить, если потребуется. И станешь для кого-то опасной. Это лишь мои умозаключения, но ты подумай над ними.
