Насупив брови, Корозов раздраженно сдавил пальцами подлокотник кресла так, что под ними заскрипела кожа. Ему представилось, как все соображения начальника охраны уводят от главного, и Глеб повысил голос:
— Ну и что? — спросил. — Как это связано с похищением Ольги?
— Обыкновенно, — рассудил Исай, и Корозов в его тоне уловил убежденность. — Первое похищение устраивал Рушкин. И если между двоюродными братьями крепкие связи, а по информации они именно такие, то Кесков не мог не знать, что делал его брат. Допустим, на этот раз руку снова приложил Рушкин, тогда у Кескова вполне может иметься нужная нам информация.
— Если. Допустим. — Поморщился Глеб, обрывая Исая, точно тот высказывал очередную глупость. — А если ничего этого нет и в помине, в таком случае как? Так что не городи огород! Рушкина, мне сдается, мы уже никогда не найдем. Не вспоминай больше о нем! Пустая потеря времени. А сейчас его терять нельзя!
— Предположим, что это так, — не сдавался начальник охраны, потирая пальцами высокий лоб. — Пусть твои предположения верны, что Рушкин канул в воду, но тогда Кесков и это должен знать. Быть может, к этому руку приложил неизвестный нам Хозяин? А на Хозяина мы сможем выйти только через Кескова.
Неистово завозившись в кресле, отчего оно все заскрипело, Глеб, не сдерживая себя, недовольно на выдохе вскричал:
— Какого черта я буду выяснять, куда подевался Рушкин? На нем что, свет клином сошелся? Мне он не нужен! Ищи Ольгу! — опустошив легкие, он замер и шумно втянул в себя новый воздух, как будто собираясь вновь выплеснуть его с потоком слов. Но этого не произошло. Он вдруг задумался, после чего более спокойно произнес. — И Хозяина ищи! Я хочу знать, кто это! Хочу знать, не он ли звонил мне? Чем черт не шутит. Вдруг это одно и то же лицо. И вдруг на нем многое замыкается? Считаешь, что ниточкой может быть Кесков? Попробуй размотать его! Только не спи на ходу, делай что-нибудь! Найди Ольгу! — Глеб поднялся из кресла, качнулся вперед, нависая над столешницей, спросил, давая понять, что разговор окончен. — Чего ждешь?
Повернувшись на месте, Исай, не говоря больше ни слова, быстро вышел за дверь. А Корозов, хмуря брови, посмотрел на телефон, лежавший перед ним на столе, потянулся за ним, чтобы сообщить Акламину о происшествии, от которого он никак не мог прийти в себя. Набрал номер и когда Аристарх ответил, Глеб натянутым, как струна, голосом произнес:
— Аристарх, Ольгу похитили! На глазах у охранников! Ума не приложу, как они могли прошляпить!
— Раненые, убитые есть? — сразу спросил Акламин.
— В том-то и дело, что без единого выстрела! — заскрипел зубами Корозов. — Просто в голове не укладывается.
— Где и как это произошло? — снова спросил Аристарх. — Вы там не затоптали следы?
— Какие следы, Аристарх? — вздохнул досадливо Глеб. — Машину Ольги угнали вместе с нею. Никаких следов. Охранники даже не видели угонщиков.
Наступила пауза. Акламин переваривал информацию. Глеб ждал, что тот скажет еще. После паузы Аристарх попросил:
— Рассказывай все, что знаешь.
Рассказ Корозова был коротким. Завершив его, Глеб секунду раздумывал, сообщить ли оперативнику о подозрениях Исая, и решил, что умалчивать не стоит. Пусть это всего лишь версия, но ведь другого варианта пока что нет. Акламин выслушал и проговорил:
— Направь ко мне Исая вместе с этими охранниками! Прямо сейчас! Я буду ждать! Кажется, все закрутилось стремительно.
Закончив разговор, Глеб отдал необходимое распоряжение Исаю.
Поиски Рушкина оперативниками зашли в тупик. Но подозрения Исая в адрес Кескова и некоего Хозяина, укрепляли мнение Акламина в том, что он, возможно, идет по верному пути. Да, доказательств о связи Кескова с событиями вокруг Корозова, никаких не находилось. Все как будто не касалось его, происходило в стороне. Однако после того, как опера взяли Кескова и его кафе под наблюдение, появились вопросы, на которые не находились ответы. А без этих ответов нельзя было утверждать со стопроцентной гарантией, что Кесков чист, как стеклышко, и ни к чему не причастен. Днем внутри кафе и вокруг него было спокойно, как в тихой заводи. Посетителей немного, обслуживание неторопливое, официанты, как невидимки: появлялись и исчезали незаметно. Время тянулось сонно и лениво. Зато поздними вечерами все менялось. Вокруг кафе начиналось оживление.
Кружили странные личности, подчас просто сброд какой-то, среди которого мелькали пьяницы и наркоманы. А внутрь кафе набивались другие, на вид приличные, в костюмах и галстуках, но почти каждый вечер одни и те же. Правда, подобной публики было полно в любом развлекательном заведении. Но в кафе «Капля» это больше походило на сходки, нежели на развлекающуюся публику. Сдавалось, посетители здесь не были сами по себе, они как будто были связаны невидимой нитью в одно целое.
И если по вечерам забредали сюда случайные люди, их сразу можно было вычленить: они как бы не вписывались в общую атмосферу кафе, выпадали из колоды. Они и сами это ощущали, а потому подолгу не задерживались и старались, поужинав, быстро покинуть кафе. О завсегдатаях оперативники начали наводить справки. И натолкнулись на интересную деталь. В основном это были предприниматели среднего бизнеса. Казалось бы, что в этом необычного? Люди веселились в свое свободное время. Между тем, все они с особым почтением крутились вокруг Кескова. Хотя у некоторых бизнес был намного больше, чем у Кескова. Ко всему, у каждого из них Кесков хотя бы раз в неделю бывал в офисе, или встречался с ними на нейтральной территории в каком-нибудь малолюдном местечке, вплоть до автомобиля. Но что интересно, бизнес каждого начинался не с пустого места, а явно с хороших вливаний. Можно было предполагать что угодно, но факт оставался фактом: дело было темное. Все это вызывало вопросы. Но особенный вопрос, что собой представлял Кесков, если к нему такой пиетет? Возможно, долго еще опера не продвинулись бы вперед, если бы Акламин не вспомнил о листе бумаги, изъятом из рабочего стола в кабинете Рушкина после его побега. На листе было сделано несколько корявых торопливых пометок. Как памятка.
1. Три машины к пятому числу — 100 тыс. баксов.
2. Черный джип к десятому — оплачен.
3. Андр. налог отдать — 30 тыс. бак.
Поначалу Аристарх не уделил должного внимания этой записке. Но после того, как была организована слежка за Кесковым и стали появляться довольно любопытные сведения, он вдруг вчитался в нее. Андр. Что такое Андр? Скорее всего, это Андрей. Да, несомненно, это Андрей. А ведь это имя Кескова. Среди завсегдатаев кафе такого имени больше не встречалось. И надо отметить, что никто из завсегдатаев не называл Кескова по фамилии, только по имени. Выходит, что Андр., Андрей, это все-таки Кесков. Значит, Андрею налог отдать. Но почему налог? Почему не долг? Может быть, ошибся Рушкин, написав это слово? Но у Рушкина сейчас об этом не спросишь. Его найти не могут. Следовательно, надо соображать самому. Акламин задумался над запиской. Пытался все разложить по полочкам, но как-то все укладывалось плохо. Иногда хотелось отбросить эту памятку, пока однажды мозг не ожил, и по извилинам, как языки пламени, не поползли наводящие вопросы. А что, если в записке нет ошибки? Все правильно в ней. Андрею налог отдать. То есть Рушкин должен был отдать Кескову налог. Но почему Кескову, а не налоговой? Кто такой этот Кесков? И тут Аристарху пришло в голову: а зачем Кесков каждую неделю встречается с предпринимателями? Приятели, что ли? Нет! Так, может быть, он с них получает эти самые баксы, условно называемые налогами? А почему нет? Если предположить, что некто вложил в бизнес каждого свои средства, то вкладывал он для того, чтобы иметь затем доход. И этот доход, прибыль для него должен кто-то в городе собирать. Кесков вполне может подходить для этой роли. Важно, чтобы ему доверяли. Но если он действительно сборщик денег, стало быть, он доверенное лицо. А, значит, приближен, как говорится, к телу. И если этим телом является тело Хозяина, следовательно, выход на того через Кескова наиболее вероятен. Версия Исая подкрепляла эту точку зрения.
