— Понимаю, Глеб! Я понимаю твое состояние! — серьезно ответил Акламин. — Но и ты меня пойми. Пока у меня не будет акта экспертизы.
Резко Корозов прервал Аристарха. Вспылил:
— Ты о чем говоришь? Ты понимаешь, что ты говоришь? Какой акт? Чего ты ждать собрался? Негодяи гуляют на свободе, а ты мне про экспертизу рассказываешь!
Стоя друг против друга, они смотрели один другому в глаза, уверенные, что каждый из них прав по-своему. А, в общем-то, если объединить эти две правды в одну, то эта совместная правда окажется приемлемой для каждого. Когда Глеб выпустил из себя всю вспышку и умолк, Аристарх продолжил:
— Успокойся! Посмотри на время. Рабочий день уже закончился. А я и мои люди продолжаем работать! Никто ничего не ждет! Мы ищем преступников! И мы найдем их! Можешь быть уверен!
— Ты должен искать Ольгу! — опять вскипел Глеб, напружинивая тело. — А преступников я сам найду!
— Так не бывает, — поморщился Аристарх.
— Я их найду! — повторил решительно Корозов. — И в бирюльки с ними играть не собираюсь! Хватит, наигрались! Они людей похищают, убивают, а вы все нянькаетесь с ними! Посиди, браток, отдохни годок — другой, а потом выходи и начинай сначала! Такое правосудие я в гробу в белых тапочках видел! Это не правосудие, Аристарх, это правоблудие! Повсеместным правоблудием занимаемся!
— Закон есть закон, Глеб! — неулыбчиво строго посмотрел Акламин. — Надеюсь, что мне ты веришь! Я сказал, найдем, значит, найдем!
— Тебе верю, — мрачно сбавил тон Глеб.
— А раз так, — произнес Аристарх, вернувшись на свой стул. — Тогда присядь, поговорим спокойно.
Расстегнув пуговицы пиджака, Корозов тяжело опустился на стул, стоявший против стола Акламина, сказал:
— Я не верю, что моей Ольги нет в живых! И никто и ничто не убедит меня в обратном!
— Я тоже не хочу в это верить! — опершись локтями на стол, сплетя перед собой пальцы, отозвался Аристарх.
— Разница между нами в том, что ты не хочешь верить, а я не верю! — возмутился Глеб — Ты чувствуешь разницу?
— Скоро все будет точно известно, — помолчав, сказал Акламин.
И опять его слова вызвали вспышку у Корозова:
— Мне известно точно: Ольга жива! И даже не смей сомневаться в этом! — вспылил он. — Ты вспомни, Аристарх! Дважды нападали на мою квартиру и серьезно не тронули Ольгу! А ведь если бы у них была цель убить ее, что им мешало? Это нелогично, Аристарх!
— Согласен. Нелогично, — согласился Акламин. — Но сейчас не время искать логику у преступников.
— А я не собираюсь этого делать! — отрубил Корозов. — И ты не останавливай меня! Чего бы мне ни стоило, я доберусь до их глоток! Все, кто причастен к похищению Ольги, ответят за это! Начну с Кескова!
Расцепив пальцы рук, Акламин, видя, что Глеб сейчас в своих намерениях неудержим, что обуздать его теперь попросту невозможно, все-таки настойчиво посоветовал:
— Держи постоянную связь со мной! — и предупредил. — Не наделай в горячке глупостей! Будь предельно осторожен!
Решительно поднявшись со стула, придвинув его ближе к столу, Глеб застегнул пиджак на все пуговицы, мрачно выговорил:
— Будь уверен, — и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Озабоченно Аристарх долгим взглядом смотрел на хлопнувшую дверь.
После ухода Корозова прошли не более двух-трех минут, Акламин все еще оставался под впечатлением разговора с Глебом, когда в кабинет к нему скользнул оперативник, худой молодой парень в роговых очках, чуть прихрамывающий. Обратив на это внимание, Аристарх спросил:
— Ты что хромаешь?
— Пустяки, — ответил тот. — Оступился неудачно. Я вот что зашел. Только что дежурный доложил, получена новая информация. Какой-то человек позвонил. Сказал, что пенсионер. Грибник. Сообщил, что случайно видел сегодня, как в лесу закапывали труп, завернутый в ткань. Запомнил место. Говорит, недалеко от города. Может указать, где. Автомобиль не видал, но слышал шум мотора.
— Он уверен, что труп? — переспросил Аристарх.
— Убежден! — подтвердил оперативник.
Посмотрев на время, Акламин распорядился:
— Тогда едем. Вызывай машины. Но сначала найди грибника.
— Его телефон есть, — крутнулся у двери опер.
На место прибыли, когда только-только начинало темнеть. Хорошо, что летний день длинный. Две машины. Одна из них — грузовая. Из легковой высыпали оперативники и грибник. Из грузовика — двое рабочих. Достали из кузова лопаты. Кто-то из оперов озадаченно негромко пробурчал, глянув на грибника, маленького сухонького морщинистого старика:
— Скоро темно будет. Не заблудишься, дед?
— Это я-то заблужусь? — усмехнулся тот. — Найдем. Я здесь все тропки знаю. С закрытыми глазами пройти могу. Вдоль и поперек исходил этот лесок.
Другой оперативник от нечего делать спросил про грибы и получил в ответ целую лекцию на тему, какие грибы здесь растут, в каком месте, когда их нужно собирать и как лучше приготавливать. Сказал, что его старуха, так он называл свою жену, умеет делать уникальный посол. Он может угостить такими грибами, что губы оближешь, а старуха может дать рецепт, как делать такой посол. Затем грибник вспомнил про место, куда они направлялись, с сожалением повздыхал, потому что на этой полянке всегда бывали хорошие опята. Он и направлялся к ней, когда услышал голоса. Хотел окликнуть, думал, что грибники идут. Но что-то остановило его. Насторожило. Он и сам теперь не мог объяснить, что это было. Услышал какое-то недовольное ворчание. Подкрался. И увидел странную картину, о которой, когда вышел из леса, сообщил в полицию. Все пошли за грибником вглубь лесочка. Шли недолго. Скоро он подвел к месту. Увидели вскопанную землю, свежий бугорок, поспешно не очень аккуратно прикрытый дерном. Рабочие осторожно копнули. Зарыто неглубоко. Наткнулись на толстую ткань. Откопали. Труп. Уже стемнело, когда вытащили из земли. Посветили фонариком. Акламин распорядился нести к грузовику. Перенесли, погрузили в кузов. Грибник старательно помогал, при этом приговаривал:
— Я так и думал, что тут нечисто. Знаете, почему я сообразил, что это труп? Я ж на фронте был. Приходилось хоронить своих товарищей просто так, завернув в то, что под рукой было.
А тут, сквозь кусты смотрю, ага, думаю, дело дрянь. А покойник тяжелехонький. Покойники они все тяжелые.
— Дед, сколько же тебе лет? Ты что и правда воевал? — недоверчиво спросил кто-то из оперов. — Уже наперечет живых фронтовиков осталось.
— А я, как видишь, живой, — усмехнулся тот. — А лет? Уже скоро стольник стукнет. Если доживу.
— Дед, ты что, железный, что ли? — удивился опер. — В сто лет бегаешь, как живчик, грибы собираешь.
— Да какой же я железный? — возразил тот. — Железо оно со временем ржавеет, а я, как видишь, без ржавчины ковыляю. А почему по грибы не ходить, когда ноги носят?
