Я смеюсь, просто потому что он счастлив.
— Да, ты любишь про трех веселых козлят. Ты записываешь слова в словарик? Они помогают тебе с чтением?
— Хм-м, смотри!
Он снимает с плеч голубой рюкзачок и показывает мне свою школьную книгу для чтения. Такую я не помню.
— Смотри, смотри, смотри. «Это моя шапка. Моя шапка красная. Эта шапка не для кота. Мой кот белый».
Он смотрит на меня и улыбается, самый счастливый вампиренок на свете.
— Замечательно! — Я не могу сдержать улыбку.
Он запихивает книжку снова в рюкзак. Я слышу, как там, на дне, мнется бумага. Доктор Джонс, глядя на него, поджимает губы, и я вспоминаю, что мы не одни.
— Ой, м-м. Мистер и миссис Джоэл, это мой младший брат Энди Бейли.
Он машет им ручкой, но прячется за меня. Они тоже ему машут.
Мы сидим в гостиной, Энди устроился на полу у моих ног. Доктор Джонс достает свой планшет.
— Лейла, Марта сказала тебе, что ты переезжаешь?
— Да, все нормально. Я готова ехать в любое время.
Мысленно я уже упаковала вещи.
— О, кстати.
Я вытаскиваю маленький черный телефон из кармана и кладу его на диван рядом с Джоэлами:
— Спасибо, что дали воспользоваться.
Марта все еще отрешенно смотрит на него.
Доктор Джонс делает небольшую паузу и продолжает:
— Тебя поместят в приют, где обычно живут дети постарше, я тебе рассказывала о таком. Ты будешь жить с двумя другими девочками примерно твоего возраста и сможешь общаться с Энди. А еще ты немного побеседуешь с доктором.
— С таким, как вы?
Энди положил свою ручку на мою ногу. Она сказала «общаться». Она не сказала «видеться».
— Вообще-то, моя научная область — социальная работа. Я тоже консультирую, но доктор Эйлин Ю, с которой ты будешь иметь дело, психолог.
— Ой, я не… Мне не нужен…
Доктор Джонс перебивает меня:
— Никто не считает, что ты больна или опасна, Лейла. Просто это как раз такой человек, с которым можно поговорить обо всех переменах в твоей жизни. Она поможет лучше во всем разобраться. Понимаешь?
— Да, наверное.
У меня горит лицо. Я кладу руку на голову Энди.
Теперь доктор Джонс смотрит на него:
— Энди, расскажешь Лейле, как ты ездил к доктору Гринбауму?
— Доктор Джи! Он играл со мной в «Четыре в ряд» на приз — кучу других игр! И я выиграл!
Доктор Джонс кивает и улыбается, прямо день «Покажи и расскажи» в детском саду. Я не хочу, чтобы она говорила с Энди так, будто знает его лучше, чем я.
— И вы ведь с ним разговариваете обо всяком?
— Ага, он сказал, что это нормально, если я скучаю по маме и иногда хочу побить подушку. И еще рассказал смешную историю о лягушках с большим ртом.
Будь он щенком, заработал бы угощение. Все тут им так довольны.
За ужином Энди сидит рядом со мной и ест аккуратно, с ножом и вилкой. Похоже, его кто-то научил, потому что мне не удавалось отучить его есть руками. Он извиняется за отрыжку. Кажется, даже шепелявость немного прошла.
Кто этот ребенок?
После мороженого за ним приезжают опекуны. Он бежит и обнимает их, точно так же, как меня. Я неимоверно рада, что у него все хорошо и что о нем заботятся, но одновременно ненавижу все это так, что могла бы поджечь этот дом и сплясать на чудесном пепелище.
Все-таки они его украли, когда забрали из дома. Больше мы не будем вместе, вдвоем против целого мира, как бы все ни повернулось дальше. Я знала, что иначе быть не может. Он забудет все, что было раньше, и станет чьим-то ребенком. А я всегда буду помнить, и мне исполнится восемнадцать в каком-нибудь приюте для горилл, выучивших язык жестов.
Энди поворачивается ко мне и бежит обниматься:
— Я люблю тебя, Лейла. Мы будем встречаться каждую неделю! И я буду писать тебе письма! Вот такие! — Он достает из кармана скомканный листок бумаги. Это мое письмо, которое я передавала офицеру Бенсону.
— Ты его получил!
— Ага! Его принес настоящий полицейский в полицейской машине.
— Привез.
— Привез. Он сказал, что это от моей сестры, и много раз спросил, где ты. Но я не знал. А потом папа прочитал мне его, и я был такой счастливый!
Я снова его обнимаю и оглядываюсь на доктора Джонс:
— Я провожу их до машины.
Она кивает и снова опускает взгляд в планшет. Джоэлы смотрят друг на друга.
Опекуны Энди уже ждут нас у машины. На крыльце я поднимаю указательный палец, чтобы им было видно. Cекундочку.
Я просто хочу еще минутку посмотреть на своего брата, просто хочу убедиться, что мы все те же, что и раньше.
Он воровато оглядывается по сторонам, словно впервые собирается стянуть что-то.
— Лейла, я видел маму.
— Что? Ты видел маму? Где? Когда?
Он снова оглядывается и громко шепеляво шепчет:
— Я видел маму в следующий день, ну, после того, как меня забрали. Я сидел в машине, ждал доктора Джонс, она хотела меня куда-то везти. Я выглянул из окошка, и она просто стояла там.
— Ты уверен? — Я внимательно заглядываю ему в глаза.
Этот ребенок — ужасный врушка. Он будет клясться и божиться, что не ел клубнику, хотя вся рожица в липких красных пятнах и сам раздувается, как амазонский иглобрюх — Colomesus asellus, превращающаяся в шар рыба. Я вижу его насквозь.
Он не обманывает.
— Это была мама! Я всегда узнаю маму.
— Что она сказала?
— Ничего не сказала. Машина была закрыта, а я был в детском кресле, как малыш, и не мог вылезти. Я стучал в окно и кричал, чтобы она меня забрала.
Он плачет. Я кладу руку ему на плечо, но он должен рассказать все до конца.
— Она пыталась тебя забрать? Она что-нибудь сказала?
Он мотает головой, хватая ртом воздух после каждого слова:
— Нет. Нет. Она не. Сказала. Ничего. Она не. Забрала. Меня. — Он глубоко вздыхает. — Она только сделала вот так и ушла. — Энди тычет пальчиком себе в грудь. Потом обнимает себя обеими ручонками, потом показывает пальцем на меня.
— «Я люблю тебя»? Она сказала, что любит тебя? То есть показала?
Он пожимает плечами, вытирая рукавом нос:
— Наверное. Она была очень грустной. А потом она испугалась и убежала. И все.
И все. Такова мама. Такова жизнь.
— Думаю, мамочка любит меня. — Он снова оглядывается через плечо.
