— Эта пачка тоже куплена из денег «на издержки».
— Как это?
— Я купил ее у продавщицы сигарет во «Встречах у Римли».
Берта хотела что-то сказать, но благоразумно остановилась.
Тогда я вытащил все три пачки и положил на стол.
— Что, черт возьми, это значит? — вскипела Берта.
— Ничего, — невозмутимо ответил я. — Это мой любимый сорт, а
у продавщицы были красивые ножки, вот и все.
Берта чуть не задохнулась.
— Ну же, давай, — ободрил я ее.
— Черт бы тебя подрал! По-моему, ты сам не понимаешь,
насколько ты меня раздражаешь.
Я посмотрел ей прямо в глаза:
— Хочешь разорвать наше партнерство?
— Нет!
— Тогда заткнись, — сказал я.
С минуту мы пристально смотрели друг на друга, потом я решил
дать ей остыть:
Так что произошло, когда ты следила за миссис Крейл?
Берта глубоко затянулась сигаретой, выдохнула и начала
рассказывать:
— Я поставила машину напротив «Встреч у Римли» и сидела там
не более пяти минут, когда распахнулась дверь и вышли эти двое. Ты очень точно
описал их. С минуту они постояли, потом разошлись. Мужчина посмотрел на часы,
потом направился к большому «кадиллаку», а женщина медленно пошла по улице. Мне
надо было решить, за кем идти. Я выбрала мужчину.
Я кивнул:
— Именно мужчина и был мне нужен.
— Ты втиснул машину нашего агентства прямо перед его
«кадиллаком», и он даже не пытался выбраться оттуда, просто выпихнул нашу
машину к чертовой матери. По-моему, он просто ненормальный.
Я промолчал.
— Тебе не следовало так ставить нашу машину. Ты просто
притерся к его «кадиллаку».
Я затянулся сигаретой.
— Ну, ладно, — продолжала Берта. — Я поехала следом за
«кадиллаком». Он ехал довольно быстро к бульвару Гарден-Виста. Потом поехала по
бульвару, и будь я проклята, если за мной по пятам не следовала еще одна
машина. Я глянула туда, и это оказалась миссис Крейл, следовавшая за тем же
«кадиллаком».
Я удивленно поднял брови.
— Я съехала вправо, чтобы проверить, не последует ли она за
мной. Она поехала медленнее, ожидая, видимо, что еще какая-нибудь машина
вклинится между ней и «кадиллаком». Она не хотела слишком к нему приближаться,
чтобы водитель не заметил ее.
— Что же ты сделала?
— Ну, я оказалась в трудном положении, поэтому поехала по
правой полосе, так что водитель «кадиллака» меня не видел. А «бьюик» миссис
Крейл был сбоку от меня.
— Неплохо проделано, — заметил я, — если только они не
повернули налево.
— Ну конечно! — рявкнула Берта. — Он повернул налево.
— И ты его потеряла?
— Заткнись! Я не настолько глупа. — Она сердито выдохнула
табачный дым и продолжала: — Когда я увидела, что он делает левый поворот, я
снизила скорость, чтобы пропустить едущую за мной машину, а потом собралась
перестроиться в левый ряд. Но позади меня ехала какая-то стервозная девица,
которой не понравилось, как я веду машину. Когда я сбросила скорость, она тоже
поехала медленно, потом вдруг поравнялась со мной и стала вопить что-то насчет
того, почему я ей сразу не сказала, что собираюсь провести две недели отпуска в
этом месте. Потом она нажала на газ и пронеслась мимо меня.
— И что же? — спросил я.
— Тут, — сказала Берта, — она наконец посмотрела, куда едет,
но было уже поздно. Ехавшая навстречу машина делала левый поворот. Эта
хулиганка заметила ее буквально за секунду до столкновения. Даже тогда она
могла еще успеть затормозить, но она ехала слишком быстро и не справилась с
управлением.
— Кто-нибудь пострадал?
— Мужчина не пострадал, а вот его спутница потеряла
сознание. Они меня совершенно безнадежно заблокировали. Позади скопилось полно
машин, а прямо передо мной оказались эти две разбитые машины.
— И в это время Стенберри повернул налево?
— Не говори глупостей. Движение на этом перекрестке
остановилось ко всем чертям. Полицейскому понадобилось не меньше пяти минут,
чтобы дать всем возможность проехать. А эта хулиганка поймала такси на стоянке
и преспокойно уехала, бросив свою чертову машину прямо на дороге.
— И даже не записала фамилии свидетелей и не посмотрела…
— Она дала свою фамилию и адрес водителю побитой машины,
потом подошла к машине Стенберри, записала его адрес и имя, потом обошла еще
несколько машин. Она подошла даже ко мне. Это все происходило, пока движение не
восстановилось. Зато благодаря ей я и узнала адрес Стенберри.
— Как тебе это удалось?
— Движение по бульвару в сторону города восстановилось, но
машины шли еще медленно и так плотно, что между ними и пальца нельзя было
просунуть. Конечно, стоящие позади ужасно скандалили. Водитель пострадавшей
машины не мог никого обходить, но он записывал номера машин, а девчонка
занялась водителями и выясняла имена и адреса. Я видела, что Стенберри был
записан у нее в книжке, поэтому, когда она подошла ко мне, я, вместо того чтобы
послать ее к черту, мило улыбнулась и сказала, что у меня трудная фамилия и я
лучше напишу ее сама.
— И что она сделала?
— Как раз то, на что я и рассчитывала. Она дала мне свою
записную книжку и попросила все записать. Прямо перед моей фамилией была
запись: «Руфус Стенберри, 3271, Фулроз-авеню». Я долго возилась с ее
карандашом, стараясь получше разглядеть и запомнить другие имена и адреса,
потом написала свои данные.
— Ты написала свою собственную фамилию?
— Не будь дураком. Я написала самую трудную русскую фамилию,
которую смогла придумать, и первый пришедший мне в голову адрес, где-то в
Глендейле, сладко улыбнулась этой девице с выпученными глазами и отдала ей
блокнот. Потом я стала сигналить, чтобы машины позади меня очистили дорогу, и
попробовала дать задний ход. Затем мне пришлось поругаться с каким-то болваном
позади меня, который не мог подать назад, так как позади него кто-то тоже не
желал этого сделать. Все кругом гудели, и я потеряла терпение. Я попробовала
подать назад и уперлась бампером в какого-то тупицу, который встал слишком
близко ко мне. Тут появился дорожный полицейский и начал с нами разбираться, а
эта чертова курица с зубами как у лошади, которая устроила всю эту заварушку,
мило улыбнулась полицейскому, остановила такси, поворачивающее налево на
стоянку у отеля, и уехала, бросив свою тачку прямо на улице.
— И что же ты сделала?
— Мы с водителем, в которого я уперлась бампером, наконец
расцепили наши машины.
