Колкость Чакладара пришлась весьма кстати:
— Так, может, это клиент. Или теперь служить простому человеку ниже твоего достоинства? — Он нацепил очки и вгляделся в фотографию: — Слишком смуглая, нет?
— Она занята, — рявкнул Рэмбо и убрал фотографию в папку. Потом посмотрел на Чакладара и добавил: — Послушай, бери сколько хочешь, только сделай это, хорошо? У меня нет времени.
Тилу не на шутку разозлился. Незнакомое чувство взорвалось в его груди и исчезло так же непредсказуемо, как появилось. Его оскорбило нарочито фамильярное отношение Рэмбо к Лали. Как будто не он, Тилу, занимался с этой женщиной любовью последние пять лет, оставляя на ее кровати большую часть своего скудного заработка. Надо же, этот павлин носит с собой фотографию Лали, будто она его тайная любовница!
В душу Тилу закрадывались темные подозрения. Кто этот человек? Не связывают ли его с Лали особые отношения? Возможно ли такое, что он для нее — больше, чем сутенер? Сердце пропустило удар. Этот щеголь, еще довольно молодой, мог ли он быть ее любовником, ее бабу?
Нет, она бы этого не допустила, пытался убедить себя Тилу. Она не такая. Она никогда никому не доверяла, и всякий раз, когда Тилу пытался вытянуть из нее личную информацию, разузнать о возможных любовниках, Лали неизменно пресекала расспросы. Она испытывала отвращение к той особой породе мужчин Сонагачи, которые жили на заработки своих женщин. Она не стала бы заводить бабу.
Тилу отчаянно пытался держаться за эту веру. Зная, что когда-нибудь станет единственным мужчиной для Лали.
Он схватил каталог, пролистал его и опять натолкнулся на Лали. На этот раз другая фотография: она позировала в длинной безразмерной белой рубашке, которая была небрежно застегнута, но не обнажала груди, а полы рубашки асимметрично болтались на бедрах. Лали действительно была очень смуглой, и белоснежная рубашка, похожая на саван, лишь подчеркивала оттенок ее кожи. У Лали были стройные ноги, а густые волосы ниспадали ниже пояса. Она смотрела в камеру с полуулыбкой на губах.
Луч солнечного света упал на фотографию, и Тилу пришлось отвести глаза. Лали казалась такой далекой от его мира. Он хотел прикоснуться к ней, почувствовать тепло и гладкость ее кожи. Если бы он увидел ее снова, ему было бы достаточно просто полежать рядом с ней, проспать с ней всю ночь, а утром проснуться и увидеть ее лицо.
Рэмбо погрозил пальцем перед носом Тилу и произнес низким, грубым голосом:
— Она занята. Усек, придурок? Или я объясню так, что тебе не понравится. Я уже предупреждал тебя однажды.
Неведомое прежде чувство протеста пробилось в иссохшем сердце Тилу.
— Почему это? — он выпрямил спину и расправил плечи. — Она что, твоя любовница или кто еще?
Рэмбо потер виски костяшками пальцев и выдохнул, закрывая глаза. Он еще больше понизил голос и приблизил лицо к лицу Тилу:
— Послушай, не будь глупцом. Знаешь такое место — Нанданканан?
Тилу отрицательно покачал головой.
— Местечко высокого уровня, понимаешь? Не советую в это ввязываться. Хочешь девчонку? Я подгоню тебе сотню. Держи мою визитку и можешь звонить мне в любое время. Но этот вариант недоступен. Она уедет раньше, чем ты успеешь оглянуться. Такие девушки отправляются в заграничные поездки. Видишь, сколько у меня здесь иностранок? К тому же ты видел ее новый тариф? — Рэмбо хохотнул. — Мне плевать, говорила она тебе о любви или нет, но теперь она тебе явно не по карману.
Бледный и опустошенный Тилу плюхнулся на стул, пытаясь осмыслить услышанное. Рэмбо вырвал каталог из его вялых рук и вышел из типографии. Спохватившись, Тилу выбежал следом за ним на улицу. Голова шла кругом от вопросов. Он лихорадочно разыскивал глазами мужчину в кричаще безвкусных одеждах. Но грандиозный хаос Колледж-стрит уже поглотил Рэмбо Майти.
Глава 22
Чинмой Наскар сидел на рабочем месте, размышляя о правописании сложного термина suo moto cognizance
[45], когда зазвонил телефон. Наскар ответил и сразу же вытянулся по стойке смирно. Его первым побуждением было отдать честь — искусство, которым он так и не овладел. Когда же до него дошло, что собеседник вряд ли увидит знак уважения, он пропищал высоким голосом:
— Да, сэр, сию минуту, сэр, пожалуйста, подождите, сэр.
Прикрывая трубку ладонью, он поспешил к Самшеру и беззвучно, одними губами, попытался сообщить, кто звонит. Но Самшер так ничего и не понял. Тогда Наскар отчаянным жестом указал на телефонный аппарат на столе Самшера, чтобы тот снял трубку.
— Говорит заместитель комиссара полиции Севера. Мне только что позвонили из канцелярии главного министра. Ты видел сегодняшние газеты, парень? — прогремел в трубке гневный голос.
— Нет, сэр, то есть я только что прибыл, сэр, еще очень рано… я как раз собирался…
— Что? Это из-за твоего наплевательства пресса обливает нас дерьмом, разве ты не понимаешь? Загляни в газеты.
Самшер лихорадочно рылся в хламе на своем столе, пытаясь выудить из-под завалов утреннюю газету. Когда он наконец открыл ее на второй странице, в глаза ему бросился заголовок, сообщавший, что в знак протеста против недавнего убийства в Сонагачи состоится марш при свечах. Статью сопровождала фотография небольшой толпы, собравшейся вокруг помоста, с которого кто-то вещал в микрофон. Пожилая женщина держала в руках плакат с призывом: «Остановите бойню».
Гребаная английская драма, подумал Самшер. Кто состряпал им эти плакаты на английском языке? Спектакль для телекамер.
Собеседник на том конце провода продолжал:
— Конечно, средства массовой информации ухватятся за это. Еще бы, упустить такую прекрасную возможность! Полиция — главный злодей в каждой истории. В любом случае это просто так не закончится, ты меня слышишь? Если они устроят марш при свечах, последуют и другие акции протеста, и можешь быть уверен, что все эти акции получат полное освещение во всех медиа. Они породят круглосуточный интерес к этой теме. Уже пятеро экспертов горячо обсуждали убийство в новостях прайм-тайма, ты разве не видел? Я полагаю, одна из тех бешеных феминацисток тоже там засветится. В общем, так, слушай меня. Я не хочу, чтобы полиция выглядела армией болванов. Речь пойдет не только об этом убийстве, они притянут и торговлю людьми, и секс-рэкет, и соучастие полиции, и взяточничество, и все остальное.
— Но, сэр, вы прекрасно знаете, что всякий раз, когда у нас появляется какая-либо информация о торговле людьми, мы принимаем меры и организуем спасательные миссии… — запротестовал Самшер, но он не мог заставить себя отрицать обвинение во взяточничестве: это было бы слишком наглой ложью.
— Короче, — перебил его заместитель комиссара. — Возможно, лично ты не замешан во всем этом, парень, но портрет полиции в конкретной истории, который напишет пресса, вряд ли вызовет сочувствие. Как бы то ни было, мне нужно, чтобы ты и твои люди приложили все усилия. Понятно? Что вам удалось сделать до сих пор?
