— Да, и что?
— Хотел бы я, чтобы на этом все закончилось. Но нет, она будет бороться и пойдет до конца. Говорит, что это было групповое изнасилование, но люди, которых она обвиняет, влиятельны, так что это уже привлекло внимание медиа и все такое. У нее есть две дочери.
— Что вообще мать двоих детей делала в ночном клубе на Парк-стрит с мужчинами? — пробормотал Самшер.
— Именно это я и хочу спросить. Знаешь, что сказал местный депутат?
— Нет. И что он сказал?
— Она. Она сказала, что просто возникло недоразумение между дамой и ее клиентом.
Ага, подумал Рэмбо. Проститутки обычно не настаивают на подаче заявлений в полицию или предъявлении обвинений.
Инспектор Боуз закурил, предложил сигарету Самшеру и достал свой телефон. Сигарета свисала из уголка его рта, когда он сказал Рэмбо:
— Подожди минутку, думаю, где-то здесь ее фотография. Ага, вот.
Рэмбо подошел к джипу с другой стороны, чтобы заглянуть в телефон инспектора Боуза, стараясь не наступить на каплю бетелевого сока, что поблескивала на асфальте.
— Нет, не думаю, что видел ее. Но не могу же я знать всех. Каждый день прибывают новые девушки.
— Прибывают? — Самшер бросил на него острый взгляд.
Рэмбо вздрогнул. Есть вещи, о которых нельзя говорить открыто. И дело не в том, что полиция ничего не знает. Без их ведома половины того, что происходит в секс-торговле, было бы невозможно. Но все равно лишние разговоры не приветствовались. Разве только с теми, кто был, так сказать, активно вовлечен в процесс. Он поспешил сменить тему.
— Нет, если хотите знать мое мнение, она не похожа ни на одну из наших девушек, — сказал он, и, к счастью, Самшер это проглотил.
— Стало быть, после того как высказалась глупая депутатша, феминистки взялись за оружие, как и сама жертва, — продолжил Боуз. — Чувак, говорю тебе, эта жертва изнасилования совсем бесстыжая. Она даже не пытается скрыть или забыть это или что-то в этом роде. Наоборот, как будто стремится к тому, чтобы люди знали, что произошло. Никогда не видел ничего подобного. И конечно же средства массовой информации, да еще и либералки-лесбиянки, — Боуз рассмеялся собственной шутке, — извлекают из этого выгоду. Подталкивают дамочку вперед, подстрекают, а на нас оказывают давление, чтобы мы хотя бы попытались поймать насильников. Очевидно, там имеются и записи с камер видеонаблюдения.
Как только Рэмбо подошел ближе к инспектору, ему открылась причина болтливости копа: от Боуза несло виски. Рэмбо знал, что его любимый бренд — Royal Challenge
[48]. Человек должен хранить верность чему-то, пусть даже бренду.
Между тем Боуз продолжал:
— Никакого стыда нет, сэр. Она не отступит. Ничего не осталось от скромности…
Самшер что-то буркнул, но Рэмбо не расслышал.
— Что? — переспросил Боуз.
— Я сказал, если она прячется, то наверняка в этом деле что-то не так.
Боуз недоуменно заморгал:
— Ты о чем?
— Я о том, что ее насилуют и истязают, а потом ей приходится прятаться — согласись, какая-то бессмыслица. — Он пристально посмотрел на своего коллегу, прежде чем продолжить: — Да-да, я знаю, ты хочешь сказать, что именно так и бывает, но давай рассуждать логически. Если те парни совершили преступление и против них возбуждено уголовное дело, тогда ведь они должны скрываться, нет?
Боуз уставился на Самшера, а затем расхохотался:
— Ты слышал это, Балок-да? Твой босс сошел с ума. Он вот-вот присоединится к движению за права лесбиянок. Смотри в оба — или рискуешь потерять командира. Он будет рыскать по Сонагачи, пытаясь спасти каждую уличную девку, и с чем вы тогда останетесь, а? Никаких доходов. Придется жить на зарплату.
Инспектор Боуз смеялся один.
Глава 25
Лали никогда еще не видела таких комнат. Посередине стояла гигантская кровать, оформленная в приглушенных кремово-золотистых тонах настолько элегантно, что цвета как будто перешептывались. Два кресла и большой деревянный стол разместились возле стеклянной стены, а за ней раскинулся мерцающий огнями город. Она подошла к стене и посмотрела вниз, на Парк-стрит. Вывески магазинов, светофоры и темно-охристые такси выстроились вдоль улицы. Она почувствовала себя призраком, оторванным от сумеречного городского пейзажа.
Мистер Рэй разулся, подошел к столу и налил себе виски. Лали обернулась. Рядом с бутылкой стоял блестящий стальной контейнер, наполненный крупными кубиками льда. Чистые стаканы накрыты бумажными подставками. Мистер Рэй пододвинул один из стаканов к Лали.
— Терпеть не могу эти мензурки из мини-бара, — сказал он. — По крайней мере, здесь знают мои вкусы.
Лали села на кровать, погружаясь в ее манящий уют. Матрас был толстым, не слишком мягким и не слишком жестким, а простыни — из мягчайшего хлопка. Она провела руками по роскошной ткани. Пуховое одеяло сложено, его концы заправлены под необъятный матрас. Выглядело странно. Разве одеяло не надо убрать с кровати, чтобы использовать ее по назначению?
Мистер Рэй потягивал виски и не мигая смотрел на Лали. Она встала и начала раздеваться.
Он прошел в дальний угол и устроился в кресле. Рядом была высокая лампа. Желтый свет отражался на стеклах его очков.
Мистер Рэй слабо улыбнулся Лали:
— Куда ты спешишь? Мы пробудем здесь какое-то время. — Он кивнул на стакан, оставленный на столе для Лали. — Надеюсь, ты не против виски? Мне говорили, что дамам оно не нравится, но для меня не существует других напитков.
Лали застыла, полуголая, с платьем над головой, и никак не могла решить, снять его или опустить. Пока она колебалась, мистер Рэй тихо усмехнулся. Она все-таки опустила платье, разгладила его руками и взяла стакан.
— Расслабься, не нужно никакого официоза, — сказал мистер Рэй.
Она снова села на кровать.
— Ненавижу спешку, — продолжил он. — Очень богатые и нищенски бедные могут двигаться по жизни в любом темпе, как им заблагорассудится. Это такие, как я, вечно суетятся и живут на бегу.
Лали сомневалась, что мистеру Рэю приходилось так уж суетиться — он производил впечатление богатого человека. Хотя и одетый неброско, невысокого роста и пузатый, он выглядел уверенным в себе. Как будто знал свое место в этом мире и не считал нужным что-то кому-то доказывать. Лали знавала не так уж много мужчин такого уровня. За время, проведенное в Сонагачи, она повидала отчаявшихся, бедных, грубых, хвастливых, но не встречала по-настоящему могущественных мужчин. Конечно, они бывали там, но в чужой постели, с кем-то вроде Сони или Мохамайи.
Она улыбнулась, пытаясь заставить себя изобразить заинтересованность. Всем мужчинам нравится, когда женщины их слушают, ловят каждое слово. Она усвоила это давным-давно.
