— Ладно. Я проверю телефоны и сделаю все, что в моих силах, — продолжила она после паузы. — Я сделаю все что смогу, Амина, клянусь жизнью моей матери. Продержись еще немного, не поддавайся им.
Амина вытерла глаза:
— Я должна идти. Если я не выйду на улицу с другими девушками, они что-нибудь заподозрят. Позаботься о том, что я тебе дала.
— Все будет хорошо, — сказала Малини и сама с трудом поверила своим словам.
Худенькая девушка направилась в сторону «Голубого лотоса» и растворилась в толпе отирающихся поблизости мужчин. Перед тем как исчезнуть, она оглянулась. Ее осунувшееся лицо с опухшими глазами отражало бледный свет уличных фонарей.
Малини вернулась в офис, изображая беззаботность, которой не знала с первых же дней работы в Коллективе. Отдавая распоряжения девушкам, все еще занятым с плакатами, она задавалась вопросом: если в телефоне были какие-то секс-видео, Майя могла их просто стереть, зачем ей понадобилось отдавать телефон Амине? Малини вздохнула. Кое-что она, конечно, знала. Нелегко было сплотить честолюбивых, мелочных, отчаявшихся, своенравных, ужасно ранимых и дико свирепых женщин, чтобы создать некое подобие организации. Она всегда держала руку на пульсе и ушки на макушке. До нее доходило множество слухов, и все казались правдоподобными, хотя не складывались в общую картину. Так, по мелочам — какие-то люди заглядывали в комнату Майи, мадам Шефали тоже частенько захаживала, а никого из девушек туда не допускали.
Она прошла в глубь офиса, тщательно избегая разговоров. Пересекла большую комнату со стопками красных пластиковых стульев и микрофонами, вошла в маленький кабинет и бесшумно закрыла за собой дверь. Задернула занавески, села на табурет в углу и, повернувшись всем корпусом к окнам, склонилась над телефонами. Они выглядели абсолютно одинаково — маленькие черные прямоугольники.
Малини включила один из них. Экран вспыхнул не сразу. Обоями служила фотография Майи с маленьким мальчиком, сыном. Мальчик тянул к камере пухлую ручку, и Малини задержала на снимке взгляд чуть дольше, чем нужно. Она отметила, что аккумулятор был полностью заряжен. Кто следила за зарядом? Амина? Какие-то сообщения были вполне невинными — уведомления от провайдеров и навязчивых торговцев, — в то время как другие отличались лаконичностью — даты, время и адреса, ничего больше. Малини не смогла найти ни одного сообщения личного характера, а тем более компрометирующего. Она перешла к фотографиям. Большинство из них изображали Майю в разных позах. Похоже, девушке нравилось делать селфи. На некоторых снимках Майя была с ног до головы в белом — белое сари, белая блузка с длинным рукавом, белый шарф, закрывающий лицо. Малини знала по слухам и сплетням, куда ездили девушки из «Голубого лотоса», но, увидев Майю в этом странном облачении, призадумалась. В телефоне Амины тоже не было ничего необычного.
Когда Малини обнаружила тайник с видеозаписями в обоих телефонах, ей пришлось запереть дверь и сделать паузу, чтобы успокоиться, прежде чем смотреть по второму кругу. Сердце ушло в пятки. Она пыталась различить лица, голоса и внутренне готовилась к сценам насилия, которое, можно было не сомневаться, обязательно последует. Просматривала записи снова и снова, она искала подсказки в зернистых кадрах с затененными лицами, пока не наткнулась на еще один файл. Лицо Майи было так близко к камере, что Малини чувствовала ее дыхание на своей коже. Она сжала кулак и напрягла слух, чтобы не пропустить ни одного слова.
Глава 40
Когда Бхога остановил фургон перед большими воротами комплекса, там уже кипели страсти с мордобоем. Пока двое парней рвали друг на друге одежду, выбежал охранник с винтовкой, сбил одного из парней прикладом, и Тилу увидел, как брызги крови взвились в воздух, прежде чем окропить землю. Он невольно вздрогнул, запирая дверь со своей стороны. Лицо Бхоги между тем озарилось, как на празднике Дивали
[64].
— Ури саала, — восхищенно произнес он.
— Поехали отсюда, — прошипел Тилу. — Сдавай назад.
— Уфф… я мог бы сейчас умереть. Представить только, если бы это было мое лицо, а не того парня… Давайте посмотрим, в чем дело, босс, — Бхога выглянул из окна.
— Ты что, сдурел? — закричал на него Тилу.
Пара охранников направилась к ним, подавая Бхоге знак выйти из машины. Тилу закрыл голову руками. Бхога быстро включил зажигание и дал задний ход, убираясь подальше от этой заварушки.
Когда они отъехали на достаточно безопасное расстояние, Бхога притормозил за весьма кстати попавшейся рощицей. Тилу обернулся назад, вытягивая шею, насколько мог, проверяя, не гонятся ли за ними. Сердце бешено колотилось, кровь приливала к ушам. Он сжал руки в кулаки, пытаясь хотя бы отчасти сбросить напряжение.
— Поехали, Бхога, или нас убьют и не поморщатся. Ты видел эти винтовки?
Бхога повернулся к Тилу:
— У вас нет чести, сэр. Вы хотите оставить свою буди здесь, среди этих хулиганов? Мы пришли, чтобы спасти ее, и не уйдем, пока не вызволим ее из плена.
— Да-да, конечно, — пробормотал Тилу, устыдившись своей трусости. — Но как? — заскулил он.
Бхога задумчиво посасывал дужку позаимствованных очков и сосредоточенно хмурил брови.
— Сэр… — медленно произнес он, — возможно, это наш шанс. Пока толчея у ворот продолжается, может, попытаемся проникнуть внутрь? Вы уверены, что она где-то здесь?
Тилу колебался. На самом деле он понятия не имел, где может находиться Лали. Рэмбо обронил слово «Нанданканан», когда они виделись у Чакладара. Но это все, чем располагал Тилу. Он крутил головой по сторонам, стараясь не высовываться из окна, в небезосновательном страхе, что пуля может в любой момент пробить его череп. Необъятность огражденного пространства ужасала. Даже если Лали где-то там, внутри, он и представить себе не мог, как ее искать.
Однако Бхога плыл по течению собственного повествования.
— Ублюдки, мать вашу, — бормотал он, укрепляясь в своей решимости. — Похитить порядочную женщину средь бела дня. Сукины дети. Я покажу вам гребаного бога. Я загоню вашего бога туда, куда солнце не…
У Тилу не хватило духу сказать Бхоге, что он лишь смутно догадывается о местонахождении Лали. Если Бхога уедет, он не только останется совсем один, но ему даже не на чем будет вернуться в город.
— Сэр? Сэр? — Тилу расслышал голос Бхоги. — Пойдемте, сэр, нет смысла сидеть здесь, засунув пальцы в одно место.
— Ах, Бхога, — попенял ему Тилу. — Как же грубо ты выражаешься. — Но все-таки вышел из машины.
Бхога уставился на него и заржал:
— О, сэр! Aar parina, сэр, вы такой смешной, ужасно смешной.
Тилу обеими руками схватил Бхогу за запястья:
— Тише, Бхога, ты с ума сошел? Нас могут услышать.
