— А кто придет, чтобы спасти нас? — спросила одна из близняшек.
И Лали задумалась. И правда, кто? Мысль о том, что какой-то герой мчится на спасение и за ним марширует целая армия освободителей, утешала, конечно. Но в то же время и бесила. Унизительно сидеть и ждать, когда тебя спасут. Оставлять свою судьбу в руках слабоумных, тупых, нерешительных и делать это сознательно, не под воздействием чар, которые, собственно, и вытолкнули в страну забвения, ну уж нет.
— Мы сами спасем себя, — прошептала Лали. — Только никому не говорите.
— А куда мы пойдем? Когда мы выберемся отсюда? — спросила Дурга.
Лали много чего выдумывала, когда не хотелось вспоминать. Все ее истории, как и утешительные истории, услышанные от других, всегда заканчивались спасением, свадьбой, но куда потом девались эти спасенные? Что она могла рассказать девочкам, если оставить сказку в стороне? Про похожие на тюрьмы реабилитационные центры со швейными машинками «Зингер», где учили шить нижние юбки за двадцать пять рупий? Или сочинить все же какую-нибудь сказку про жизнь спасенных? Про другие земли, очертания которых настолько туманны, что их едва можно различить сквозь облако возможного.
— Вам будет куда пойти, когда и если мы решимся, — снова прошептала Лали.
Одна девочка уже спала, другая смотрела на нее снизу вверх. Большие, влажные глаза малышки сияли в сгущающихся сумерках.
Лали знала только один дом — Сонагачи, тот, что подарила ей мадам Шефали. И он был дороже того, в котором она родилась. Дома ее детства больше нет, разве что в голове, а в голове все ненастоящее. Воспоминания, они как паутина. Не стоит запутываться в них, хотя бы ради самосохранения. Очень многие — и не сосчитать сколько — предпочли остаться в Сонагачи, потому что больше некуда идти, потому что именно этот дом и был для них единственным.
Взгляд ребенка — как проверка, подумала Лали. С детьми проще лгать, выдумывать небылицы, не то что с взрослыми. Она выбрала фантазию, некое подобие возможного, что открывалось за страхами, надеждами и свободами настоящего.
— Сейчас его не видно, но это место существует. Если закроешь глаза, ты сможешь его увидеть. Оно маячит где-то впереди.
Правда и ложь. Но трудно было не поверить в ложь, когда два маленьких теплых тельца прижались к ней, согревали ей спину и побуждали сделать то, к чему она, признаться, не была готова.
Когда Соня ворвалась в комнату, не включив свет, Лали поняла, что время пришло. Она так крепко сжала руки девочек, что Дурга тихонько всхлипнула. Соня лихорадочно оглядывала комнату, пока не увидела всю троицу в углу. Она замерла на мгновение, потом подошла, наклонилась и произнесла настойчивым шепотом:
— Вставайте, нам нужно идти.
Лали не пошевелилась. Она как будто окаменела и еще крепче сжала руки близняшек.
— У нас не так много времени, Лали, поторапливайся, черт возьми, — снова прошептала Соня.
Целый день Лали чувствовала всепоглощающую беспомощность, но внезапно ее сменила ярость — обожгла горло раскаленной сталью и теперь тлела в животе, растекаясь по позвонкам. Она рывком поднялась и собрала длинные растрепанные волосы в пучок.
— Хорошо, и каков твой план?
Соня не ответила — просто показала рукой на дверь.
Они следовала за Соней, иногда срываясь на бег, чтобы не отстать. Их комната находилась в длинном коридоре за помещениями, где жили севики. Никого из прислуги не было видно. Свет в доме не горел, но на улице светили фонари, разрисовывая все вокруг причудливыми тенями.
— Куда мы идем? — прошипела Лали в спину Соне, когда она вышли из дома, ее раздражало молчание блондинки.
Соня резко остановилась, и жестом призвала Лали молчать. В круге света промчалась пара вооруженных охранников. Инстинктивно все четверо скользнули за дерево, чтобы спрятаться в тени. Выждав пару минут, Соня высунула голову и осмотрелась. Лали тряхнула головой и решительно схватила ее за руку.
— Ты должна сказать мне сейчас. Я не стану бегать за тобой, как какая-нибудь собачонка, — прошептала она.
— Ты выбрала самое подходящее время, — вздохнула Соня, но Лали не сводила с нее глаз. — Хорошо, если коротко, — сдалась блондинка. — Одна из здешних девушек, тех, что в белом, их тут называют саваки…
— Севики, — поправила Лали.
— Ну да. Так вот, одна из них написала письмо какому-то министру, откровенное такое письмо. О том, что здесь происходит, как с ними обращаются… Послушай, — Соня сделала паузу. — Это тянется уже очень давно, и это наверняка не первое письмо. Ваши НПО все об этом знают. Они только и ждали удобного момента, у них здесь свои информаторы. Сегодня ваша полиция приедет сюда с рейдом. Это наш шанс, понимаешь? У меня нет времени объяснять, Лали, ты можешь просто делать то, что я говорю?
Лали неуверенно попятилась назад, а Соня не сводила с нее глаз.
— Переживаешь из-за того, что не получишь денег? — сказала блондинка с улыбкой, и ее светлые глаза сверкнули. — Ладно, я знаю, где этот ублюдок хранит кэш. И если мы собираемся выбраться отсюда, сейчас самое время взять то, что нам причитается. Пойдем. Из-за тебя мы уже потеряли уйму времени. Ты можешь просто пойти со мной?
Лали больше ни о чем не спрашивала. Они беспрепятственно проникли в главное здание. Соня двигалась, как большая кошка, увлекая их по длинным коридорам и лестницам. Наконец она остановилась у какой-то темной комнаты, жестом показав, чтобы ее подождали у двери. Лали видела, как Соня роется в шкафах и ящиках, подсвечивая себе фонариком с телефона. С улицы долетали крики, а внутри комплекса то и дело раздавались чьи-то шагов. Лали вздрагивала от каждого шороха, сердце билось как сумасшедшее. Однако Соня рыскала по комнате, то ли забыв об опасности, то ли проявляя безразличие ко всему. Лали хотела крикнуть шепотом, предупредить блондинку, но поймала себя на том, что из открытого рта не вылетает ни звука. Вскоре снаружи все стихло, и теперь слышалось лишь хриплое дыхание самой Лали. Она чувствовала, как рядом дрожат девочки. Даже в таком взбудораженном состоянии Лали успела задаться вопросом, насколько глубоко Соня вовлечена в это предприятие и, что еще важнее, кому она служит и чем пожертвует, когда дело дойдет до реальной драки.
— Здесь ничего нет. Погнали, — прошептала Соня, давая знак следовать за ней.
Лали снова побежала вперед, крепче сжимая ручонки Дурги и Лакшми; девочки изо всех сил старались не отставать. До Лали вдруг дошло, что для Сони сам побег был делом десятым. Блондинка явно что-то искала и не собиралась уходить с пустыми руками. Только как она думает вырваться с добычей из этого тщательно охраняемого места?
Соня остановилась перед массивными двойными дверями, и Лали тут же узнала полированную деревянную отделку с рельефными узорами «ОМ». Она провела несколько мучительных ночных часов, разглядывая эту резьбу. Покои Махараджи вселяли в нее ужас, и она могла расслышать, как колотится ее сердце. Если за этими дверями и спрятано какое-то сокровище, Махараджа со своими псами не оставит свои апартаменты без присмотра.
