— Но…
— Что «но»? — буднично спросил он.
— Он не Спенсер, — наконец устало, но непреклонно заключила она. — Просто он не Спенсер.
«И ты тоже, — напомнил Броуди самому себе. Не валяй дурака. Ты просто слишком истосковался по приятной беседе. Немудрено, что теперь ты увлекся. Обычная человеческая психология».
— Броуди?
Оторвав его от мыслей, она вернула его к реальности.
— Мм…
— Как думаете, может, нам как-нибудь пообщаться по «Фейстайму» или «Скайпу»? Мне бы очень хотелось вас увидеть.
Броуди сидел точно оглушенный. Он не ожидал, что она может об этом спросить, что, вероятно, было странно, учитывая, что теперь в этих способах общения не было ничего необычного.
— Э-э… У меня на телефоне нет этих приложений.
— Но вы можете их загрузить, ведь так? — на мгновение она умолкла. — Если захотите.
— Я не знаю, — отозвался он, отвечая сразу на обе реплики, пусть он и был единственный, кто это понимал, — мой телефон очень простенький. И здесь не очень хороший сигнал, — а теперь он еще и оправдывался. Почему?
— Ну ладно, — ответила Анна, — это была просто идея. Можем поговорить об этом как-нибудь в другой раз. В любом случае… мне пора. Уже почти час, а мне вставать в семь. До звонка, Броуди. Благодарю за этот разговор — как всегда.
— Доброй ночи, Анна. И, как всегда, не за что. Вам нет нужды меня благодарить. Мне нравится разговаривать с вами.
Он услышал, как она улыбнулась, ответив:
— Мне тоже нравится с вами разговаривать.
И она отключилась, оставляя после себя теплое чувство в его груди, но вместе с тем и озадаченность. Почему вдруг его первоначальная реакция на видеозвонок с Анной состояла в том, чтобы сопротивляться этой затее? Он встал, взял свой стакан и положил телефон на свое место на столе. Это вовсе не значило, что ему не хотелось увидеть ее лицо, это уж точно, так в чем же было дело?
Льюис, который еще несколько мгновений назад лежал с таким видом, что, проедь мимо него автопоезд, он бы и носом не повел, тут вдруг вскочил и устремил на Броуди внимательный и полный надежды взгляд.
— Вперед, юноша, — позвал Броуди по пути из кабинета, гася за собой свет, — последняя на сегодня пробежка по саду только для вас.
Ожидая у задней двери, Броуди разглядывал ночное небо. Их с Анной отношения начались исключительно с голоса, и это его вполне устраивало, так почему бы не продолжать в том же духе? Вдобавок это, вероятно, было бы разумно, учитывая правила, которые они установили: знать друг о друге лишь имя и приблизительное местоположение.
«Да, разумно, — согласился он сам с собой, когда Льюис рысцой вернулся на лужайку и пробежал мимо его ног обратно в теплый дом. — Очень разумно. И нисколько не трусливо».
* * *
Анна продолжала смотреть на потухший экран своего мобильного. Ее грела мысль, что когда-нибудь они с Броуди могли бы созвониться по видеосвязи. Ему всегда удавалось убедить ее взглянуть на мир с положительной стороны, было бы здорово увидеть — а не просто услышать — его улыбку.
Она вздохнула, заново проигрывая в голове их разговор, пока ныряла ногами в пристроившиеся напротив ее дивана тапочки.
Сама того не осознавая, она до сих пор испытывала вину за то, что отказала Джереми, но теперь, после разговора с Броуди, уже меньше сожалела о своем решении. Она не была эгоисткой и поступила правильно. И в пользу Джереми в том числе.
Анна зевнула и, прикрыв рот ладонью, крепко зажмурилась; после потянулась, чтобы снять напряжение с плеч и спины, и свернулась калачиком в углу своего большого мягкого дивана. Уже действительно поздно, и она в самом деле устала, но теперь, под впечатлением от собственной идеи, не была уверена, что хочет спать. Душа ее после разговоров с Броуди всегда обретала покой и равновесие, и вместе с тем ощущался мощный прилив сил.
Она снова взяла в руки телефон, чтобы проверить будильник на утро, и на глаза ей попалась иконка «Фейсбука». Последнее время она игнорировала социальные сети и все-таки время от времени заходила поставить маленькие синие метки «мне нравится» на постах знакомых, с которыми давно не общалась и еще дольше не виделась. Она открыла приложение и пролистала ленту новостей, притормаживая на фотографиях питомцев и язвительных карикатурах, но чуть ускоряясь на улыбающихся парочках и малышах.
Собственно, поэтому ей не хотелось наведываться туда чаще. Что бы она там разместила? Ну, красивый дом. Вот только где люди? Где все эти улыбки? После воскресного обеда можно было даже не мечтать, что Гейл станет позировать для совместного селфи.
Она уже собиралась пролистнуть фотографию какого-то младенца со сморщенным послеродовым личиком, тщательно укутанного в одеяло кремового цвета, как вдруг что-то заставило ее остановиться. Возможно, мелькнуло что-то знакомое в имени над постом, хотя она сознательно их не читала.
О боже мой! Не может быть… Она ткнула на фото, чтобы его увеличить.
Сомнений не было. Фотографию опубликовал Скотт Барри, и подпись под фотографией гласила: «Везем нашего паренька из роддома домой». Опубликовано в начале недели. Но это ведь на две недели раньше, чем планировали! Она только в прошлое воскресенье видела Скотта и Терезу на семейном обеде, и никаких признаков того, что на следующий день Тереза собиралась рожать, не было. Хотя надо признать, что Анна понятия не имела, что это могли быть за признаки.
Телефон выпал из рук на колени. Четыре дня назад? Почему ей никто не позвонил? Почему ей никто не сказал?
Она снова схватила телефон и вгляделась в фотографию ребенка.
Спенсер. Они назвали его Спенсер.
К горлу подступил ком, и она расплакалась большими, горькими и липкими слезами. Затем стерла их, отчаянно пытаясь рассмотреть фото, найти хоть какое-то сходство, но это личико ребенка было таким свежим, таким новым — в нем едва ли был намек на собственную идентичность, не говоря уже о сходстве с кем-то другим.
И что ей теперь было делать? Ничего удивительного, что в безумной спешке схваток, родов и бессонных ночей у Скотта с Терезой просто никак не дойдут руки, чтобы кого-то оповестить. Или руки не доходят оповестить именно ее.
Еще несколько секунд она сидела, одолеваемая неприятным ощущением от возникшего подозрения — слегка тянуло внизу живота, но потом сама себе скомандовала перестать глупить. У них было много дел и мало времени на сон. Они наверняка думали, что уже всё ей рассказали.
Но в таком случае у них логично мог возникнуть вопрос, почему она их еще не поздравила. Анна сдвинула брови. Она не знала, как поступить. Обычный комментарий под постом, намекающий на их промах, прозвучал бы как укор, но и молчать не хотелось. Это тоже было бы грубо. Они могут подумать, что ей стало завидно.
Ох… видимо, поэтому ей ничего и не рассказали.
