— Вот и я, — она взяла вторую салфетку, для себя, и утерла нос, — я всегда буду любить Спенсера. Всегда!
Гейл промокнула глаза уголком грубой салфетки.
— Он навсегда останется твоей первой любовью, — кивала она, не столько спрашивая, сколько утверждая это как факт, — и ты никого не будешь любить так, как любила его, — она подняла на Анну взгляд, полный надежды и отчаяния, — потому что это будет уже не Спенсер. Это будет не он.
— Да, — отозвалась Анна, признавая, что никто на свете не будет таким, как Спенсер. В тот же миг в мыслях ее вновь воскрес последний разговор с Броуди.
«Я не могу испытывать к вам тех чувств, которых вы ждете… Потому что вы не Спенсер…»
Разве к этому она стремилась? Всегда знать, что лучшее осталось позади? Она отогнала эту мысль и вынырнула в реальность.
— Если это возможно, я бы хотела оставить все позади. И еще я хотела бы остаться частью вашей семьи, потому что… — она глубоко вдохнула, сдерживая новую волну эмоций, — потому что я всех вас люблю и знаю, что это то, чего хотелось бы Спенсеру. Но нам следует начать относиться друг к другу более снисходительно, Гейл. Готовы ли вы на это, оставив в прошлом все, что мы делали и говорили друг другу? Можем ли мы попытаться начать сначала, позволить нашей любви к нему объединить, а не оттолкнуть нас друг от друга?
В этот момент с подносом капучино вернулась Тереза, бормоча под нос что-то насчет бестолковых работников и капризных кофемашин. Она поставила поднос на стол, села и, взглянув сперва на Анну, перевела взгляд на Гейл:
— Ну?
Анна тоже взглянула на свекровь, напоминая, что все еще ждет от нее ответа.
— Да, — отозвалась Гейл, — я могу. Мне бы очень этого хотелось…
Анна поднялась и заключила свекровь в объятия. Гейл, вопреки обычной холодности и чопорности, немного смягчилась и мягко похлопала ее. По спине. Один разок. Анна улыбнулась и, размыкая объятия, незаметно подмигнула Терезе. Ну конечно, она не тешила себя надеждами, что с этого момента они с Гейл станут жить душа в душу, но она отстояла свои границы, по ее ощущениям — довольно успешно, и была весьма этим довольна.
В этот момент закурлыкал Маленький Спенсер, и не успевшая сесть Анна подошла и склонилась у его коляски.
— Ну здравствуйте, молодой человек, — поздоровалась она и, взяв его за пяточку, слегка ее покачала. Малыш повернул головку и одарил ее лучезарной улыбкой.
На миг Анна замерла и только завороженно смотрела на него. Эти дерзинка и огонек в глазах были ей так знакомы.
— О боже! — воскликнула она, обернувшись к Терезе и Гейл. — Он и в самом деле похож на Спенсера!
Глава 58
Она уже поджидала его в кофейне, когда он вошел. Броуди приблизился к ее столику. Заметив движение, она подняла на него глаза.
— Здравствуй, — сказала она.
— Привет.
— Давно не виделись.
Он кивнул.
— Сколько уже прошло? Лет пять?
— Я думаю, шесть.
Жестом Катри пригласила его сесть напротив. Ее светлые волосы — короче, чем он помнил, — мягко спускались на плечи, но голубые глаза смотрели, как и прежде, зорко и наблюдательно.
— Хорошо выглядишь, — отметила она с присущей ей прямотой.
— Спасибо.
— Ты был не в лучшей форме, когда мы виделись последний раз.
— Да, — согласился он, — именно так. И все стало только хуже…
И он поведал ей свою историю: о коттедже, о затворничестве, обо всем.
Она не перебивала и, лишь когда он закончил, потянулась и потрепала его по плечу:
— О, Броуди.
Однажды именно это его в ней и привлекло: уживавшиеся наряду с серьезным подходом к жизни тепло и сопереживание.
— Но я здесь, — обвел он рукой пристроившееся на краю Ричмонд-парка кафе, которое, несмотря на серое утро среды, недостатка в посетителях не испытывало. — Я обратился к одному человеку — он профессионал. Я понял, что мне нужна чья-нибудь помощь, что мне, вероятно, стоит обсудить некоторые вещи.
Катри поставила чашку с кофе на стол и снова взглянула на него — в ее глазах ясно читалось: «Это уж точно». Он слегка усмехнулся. Приятно было вспомнить, что когда-то их отношения были именно такими, совсем не похожими на последние пару лет брака, наполненных слезами, ссорами и сердитым молчанием.
— Я рада, что ты вышел на связь, — подбодрила она. — Особенно в этот день.
Он кивнул:
— Мне нужно было прийти. Я пропустил слишком много лет.
— Да. Поначалу я злилась на тебя за это, но теперь я начинаю понимать, — она на мгновение умолкла, и Броуди заметил, как уголок ее губ слегка дрогнул, а глаза заблестели. — Сегодня ей бы исполнилось двенадцать. Даже не верится, правда?
Он лишь покачал головой, не в состоянии произнести ни слова.
— Она была бы уже совсем взрослой, ходила бы в старшую школу, — продолжала Катри с улыбкой, однако по ее щеке катилась одинокая слезинка, — сама ездила бы на автобусе, а мы бы не знали покоя — уверена, она была бы большой проказницей, — в конце концов она поникла.
— Даже не сомневаюсь, — ответил Броуди.
Катри задумчиво покивала и вдруг выпрямилась:
— Со мной на кладбище придет Питер. Надеюсь, ты не против.
— Конечно нет. Он непременно должен быть там с тобой.
Последние несколько годовщин смерти Лены и походов на могилу в день ее рождения, 12 января, которые Броуди пропустил, Катри поддерживал ее новый муж, и Броуди был ему за это благодарен.
— Думаю, я могу подождать, пока вы навестите могилу. Мне нужно побыть с ней наедине.
Она понимающе кивнула:
— Может быть, в следующем году.
— Да, может быть.
Она заерзала на стуле, готовясь встать. Броуди кашлянул, прочищая горло:
— Я хотел попросить…
Она замерла и взглянула на него. Он смотрел на нее:
— Я хотел попросить прощения. За то, что я оттолкнул тебя. За то, что не был рядом, когда был нужен.
Катри не была сентиментальной, но глаза ее наполнились слезами.
— Думаю, мне важно было это услышать. Но все в порядке, правда. Я знаю, что ты пытался.
— В самом деле?
— Да. Раз или два, — вздохнула она, — но приходить туда было жутко болезненно — для нас обоих. В конце концов, ты был просто не в силах этого выносить.
Броуди задумчиво сдвинул брови:
— Я такого не помню. Я лишь помню, что был ужасно зол.
Катри мягко рассмеялась:
— О да. Ты определенно был зол.
