* * *
Широкими шагами Броуди спускался по склону, следом за ним брел Льюис. Проснувшись в районе трех часов ночи, он больше не мог уснуть. В голове вертелась какая-то мысль, которую он никак не мог уловить, даже когда дремота совсем прошла. Еще вчера он дописал последнюю главу приключений Пипы, однако у него было ощущение, будто что-то он все же упустил: в характере, в персонаже.
Он еще не так крепко стоял на ногах, чтобы отправиться на привычную утреннюю пробежку, а вот спокойная прогулка была в самый раз. Он поднялся на вершину холма над долиной и, сидя на небольшом скалистом выступе, любовался восходом. Теперь неплохо было бы и позавтракать.
Завернув к себе во двор, он озадаченно остановился. Возле его дома стояла странная машина, небольшой серебристый хетчбэк, и, судя по скрипам и стонам металла, двигатель заглушили совсем недавно. Он огляделся, не находя водителя. Никакой доставки сегодня не ожидалось.
Льюис залаял и бросился бежать вдоль стены дома. Броуди последовал за ним. За углом на террасе он увидел женщину, сидевшую за кованым железным столом. На ней было пальто, серый шарф и вязаная фиолетовая шапочка с цветком.
— Анна?
Она обернулась к нему. Это лицо, этот взгляд. Совсем как на фотографии в его телефоне. Броуди начал сомневаться, что вставал этим утром с постели и ходил на прогулку. Быть может, он снова провалился в сон. Быть может, все это было не наяву.
— Вы настоящая? — он двинулся к ней.
По мелькнувшей в ее глазах улыбке он понял, что произнес это вслух. Вот они, минусы жизни в одиночестве где-то в лесной глуши: забываешься и можешь говорить любую чепуху, которая приходит в голову.
— Не меньше вашего, — заговорила она, поднимаясь со стула.
Льюис подошел к гостье, внимательно ее разглядывая. Она склонилась и немного потрепала его по шерстке. Пес с довольным видом улегся у ее ног и положил морду на лапы.
Что? Как?..
— Я знаю, о чем вы думаете, — снова обратилась она к нему. — Что я здесь делаю?
Она двинулась ему навстречу. Броуди ощутил легкое головокружение.
Остановившись на расстоянии пары шагов, она опустила глаза в каменные плиты пола.
— Я солгала вам, — призналась она, снова взглянув на него.
— Ничего, — искренне ответил он, — я тоже вам лгал. Ну, не договаривал, скорее, но искренности от этого не больше.
Она на мгновение поджала губы:
— Было бы лучше, если бы вы рассказали о ваших неприятностях. Это могло бы что-то изменить. Ну, в наших отношениях. Я видела… ваше интервью. Вы сказали, что теперь вам лучше.
— Намного, — попытался улыбнуться он. — У меня во дворе посторонний, а я даже не бьюсь в истерике, так что, думаю, это прогресс.
— Посторонний… — оглядевшись, Анна понимающе кивнула. — Думаю, я это заслужила. Особенно после того, через что вам пришлось пройти, чтобы увидеть меня в новогоднюю ночь, а я просто…
Она умолкла, вид у нее был невыразимо печальный.
— Вы испугались, — констатировал он без тени осуждения.
— Я была в ужасе. От вас, от всего, что я испытала.
— Да, — подтвердил Броуди. — А теперь?
Анна кивнула, при этом делая еще один шаг ему навстречу. Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Определенно. Но в одном я точно уверена… я не хочу прощаться с вами, Броуди. Больше никогда, — ее ресницы слиплись от стоявших в глазах слез. — Помните те слова, которые я сказала вам впервые?
— Вы сказали: «Я люблю тебя», — взгляд его тут же соскользнул на землю, — но они предназначались не мне. Вы говорили их Спенсеру.
— А теперь я говорю их вам. Только я не хотела делать это по телефону. Я хотела сказать так, — она подошла еще ближе, всего несколько миллиметров отделяли их теперь друг от друга. Он видел застывшие в ее глазах нерешительность, страх. — Я люблю тебя, Броуди. Мне просто было слишком страшно это признать, но, когда я решилась…
Он кивнул. Он знал, на какие порой странные поступки страх способен толкнуть человека.
— Это не имеет значения.
Он поднял руку, чуть помедлив у самого ее лица, привыкая к мысли, что сейчас он впервые ее коснется. Неторопливо знакомясь с мягкостью ее кожи, он провел пальцами по ее щеке. Не отрывая от него своих глаз, она сморгнула из них слезинки, подняла свою руку и накрыла ладонью его пальцы. Она улыбалась.
Поймав губами заскользившие по щекам слезы, он потянулся к ее губам. Затянувшееся отсутствие подобных контактов преумножило остроту ощущений, в которых этот поцелуй был не просто первым поцелуем с Анной, а все равно что самым первым.
Потом она улыбнулась ему, вызывая в его памяти давний сон. Эта улыбка означала: «Я знаю тебя. Я с тобой и ради тебя. Навсегда». Теплая волна окатила его с головы до ног. Посторонних здесь точно не было.
— Здравствуй, — шепнула она сквозь вновь подступившие слезы, улыбаясь еще шире.
— Здравствуй, — улыбнулся Броуди в ответ.
