Это звучало так жалко. Никакой ритуальности.
Поход в магазин пройдет лучше, если я немного смягчу похмелье.
ЗАТКНИСЬ, ДженНИФЕР.
Ты заслуживаешь это похмелье.
Но речь не об этом.
Речь о символическом ритуале, чтобы закрепить новую привычку.
Полный разрыв с прошлым.
Тотем. Талисман. Символическое прощание.
Или я просто обманываю себя?
Смотри, света нет, машина не заводится — день уже испорчен.
ЗАТКНИСЬ!
Это глупо.
Джен смотрела на бутылку. Бутылка — на Джен.
После десятиминутного внутреннего монолога Джен сидела за кухонным столом и получала эстетическое удовольствие от вида «самого последнего алкогольного напитка Дженнифер». Водка в идеальной пропорции со льдом, налитая в лучший бокал из сверкающего воплощения смерти.
Это прощание.
Джен подняла бокал к губам и сделала длинный глоток, наслаждаясь привычным жжением в горле.
У нас были хорошие моменты. Тут не поспоришь.
Джен подумала, что стоит их перечислить. Забыть плохое и сфокусироваться на хорошем. На старых добрых деньках, до того как ее жизнь покатилась под откос.
Это похороны. О мертвых плохо не говорят.
Помнишь первый раз?
В доме на озере у Келли. Лето восемьдесят пятого. Три банки пива, костер и язык Билли Шобера у нее во рту.
Джен улыбнулась.
Хорошее было время.
Но были и другие воспоминания. Много других воспоминаний.
Подвал Мишель. Машина Брэда. Оба выпускных. То лето после старшей школы, когда она работала в кафе-мороженом на озере Мичиган.
Первая неделя в универе. Поездка на игру в штат Огайо.
Ром на Багамах во время весенних каникул.
Вино в медовый месяц в Санторини.
Ночи в барах Уортона.
«Гиннесс», который она выпивала каждую ночь, когда кормила Хлою грудью. Так вкусно. И по совету врача! Педиатр рекомендовала темное пиво в этот период.
Джен запрокинула стакан, подтаявший лед стукнулся о ее губы.
Блин, хочется еще.
Как подразнили!
Джен посмотрела на бутылку. Она была почти полная.
Что, если это был мой «предпоследний алкогольный напиток»?
Твою дивизию…
Вставай и иди в магазин!
Джен посмотрела на часы над плитой.
Но узнать время было нельзя — свет отключили.
Джен закинула в рот пару кусочков льда и задумчиво их пожевала.
Эстетически «теперь точно самый последний алкогольный напиток Джен» был настоящим разочарованием. Кубики льда, переложенные из неработающей морозилки в миску, которая потом слишком долго простояла при комнатной температуре, потеряли свои свойства. Они болтались на поверхности, как дохлая рыба, и слишком быстро растворились, даже не издав мелодичного постукивания, когда Джен поднимала бокал.
Более того, Черепок, как окрестила Джен бутылку, больше не блестел. Когда Джен попыталась меланхолично его поразглядывать, она заметила, что глазницы запачкались ее же отпечатками пальцев.
Важный символичный момент стал превращаться в обычный вторник.
Надо идти в магазин.
Но я не могу так вести машину.
А… точно.
Она не заводится. Придется пешком.
Блин, это ж так далеко. Да еще и с продуктами.
Я завтракала? Мне точно нужно…
Мысль прервал звук открывающейся входной двери.
ЧЕРТ!
В то же мгновение Джен вскочила на ноги; ее сердце колотилось от страха, что ее застукают. Она раскрыла ящик под раковиной и запихнула бутылку внутрь как можно дальше. Затем залпом допила остатки водки и засунула бокал подальше в посудомоечную машину.
Захлопнув дверцу, Джен развернулась и увидела, что на кухню вошел ее муж.
Дэн
Один взгляд на Джен, и Дэн понял, что правильно за нее беспокоился. Она выглядела просто контуженной. В прошлом она целую вечность отходила от травмы после одиннадцатого сентября, а нынешняя ситуация явно напомнила ей о теракте.
Или если не ситуация, то окровавленное лицо мужа.
— Боже мой! — вскрикнула Джен, прижав ко рту руку. — Что с тобой случилось?
— Я в порядке! Просто порезался.
Дэн положил сумку на стол и подошел к жене, протягивая руки, чтобы ее обнять.
Та отпрыгнула от него, как испуганный кролик:
— Я принесу пластырь!
— Все в порядке! Не переживай! Выглядит хуже, чем есть на самом деле.
Дэн не был уверен, что говорил правду. Он сам еще не видел свою рану.
Джен добежала по коридорчику до ванной и запрыгнула внутрь, закрыв дверь прямо перед носом мужа.
— Эй! — Дэн повертел ручку.
Дверь была заперта.
— Подожди! Я все принесу!
Дэн постучал:
— Ты в порядке?
— Да. Просто… надо… надо обработать твою царапину.
— Не беспокойся обо мне! Ты сама как? В порядке? Можешь меня впустить?
— Я в порядке! Это у тебя… подожди, я ищу…
С другой стороны двери Дэн услышал, как со стуком открывается дверца шкафчика с лекарствами.
— Почему ты не на работе?
— Я ехал в поезде, и электричество отключилось, — объяснил Дэн закрытой двери. — А потом прямо рядом с путями разбился самолет. Все перепугались, прямо массовая паника. Там был Пит Блэквелл, потом он перепугался и убежал домой, и я бог знает сколько времени пешком добирался домой…
— Подожди, давай сначала. Где ты был?
— В поезде. Почти доехали до Джерси-Сити. Ты можешь открыть дверь? — Дэн снова покрутил ручку.
— Да! Секундочку.
Наконец Джен отперла дверь. Одной рукой она прижимала к груди скомканную влажную салфетку, а другой — бутылку медицинского спирта.
— Не дергайся. — Она протянула руку с салфеткой, пытаясь протереть рану на лице мужа.
Дэн уловил сильный запах спирта и отпрянул, останавливая руку Джен своей:
— Боже, не надо! Щипать будет жутко!
— Надо обработать рану!
— У нас есть перекись?
