— Мне стоит паниковать? Мы что, будем с голоду умирать?
Дэн покачал головой:
— Нет, не волнуйся. Я буду волноваться за нас. Хорошо? Ты просто… сосредоточься на теннисе и поступлении в колледж. Хорошо?
— Хорошо.
Дэн снова сосредоточился на кастрюле.
— У тебя часы есть? — спросил он у дочери.
— Нет.
— Уверена?
— Пап, у меня никогда в жизни не было часов.
Дэн вздохнул:
— Блин!
— Что?
— Как я пойму, что яйца готовы?
Дэн проковылял в коридор, как будто едва держась на ногах. Спустя секунду Хлоя услышала, как он затопал вверх по лестнице.
Сидя на кухне в одиночестве, Хлоя наблюдала, как под кастрюлей мерцает синий огонек, и пыталась понять, насколько сильно ей следует волноваться.
Что за черт вообще происходит?
Дэн оставил на столе открытый блокнот. Хлоя потянулась за ней, прижала пальцы к страницам, притянула ее поближе и увидела одно-единственное число:
А это что значит?
Джен
Ее разбудили крики снизу — Дэн и дети ругались на кухне.
Черт! Ай! Плохая ночь.
Во рту пересохло. Джен подташнивало. А головная боль была одновременно обширной (весь череп ныл так, будто его залили бетоном) и локальной (средоточие острой боли находилось в сантиметре за носом).
Как будто невидимый чертенок сидел у Джен на голове и вбивал ей в лицо строительный гвоздь.
А за физическими симптомами, где-то за пределами ее сознания, скрывалось отвращение к себе. Его присутствие означало, что вчера вечером она совершила по крайней мере один досадный поступок, а может быть, и несколько. В конце концов Джен все вспомнит.
Но сначала ей нужна вода. А затем тайленол, еще вода и четыре часа сна.
Джен заставила себя подняться с кровати. От смены положения голова закружилась, Джен покачнулась, и к горлу подступила волна рвоты, оставив после себя изжогу. Зажимая рукой пересохший рот, Джен прошлепала в ванную и щелкнула выключателем.
Ничего не произошло.
Потом Джен увидела воду в ванне и вспомнила.
Все еще?..
Она подошла к раковине, мысленно скрестив пальцы, и подняла ручку смесителя.
Ничего. Даже воздух не выходит. Джен застонала и тут же замолчала — головная боль стала резче.
Послевкусие во рту говорило о том, что, скорее всего, прошлой ночью ее вырвало. Джен осмотрела унитаз. Сиденье было поднято. В бачке почти не осталось воды, а по краям были заметны точечки рвотной массы.
Джен смутно вспомнила, как сидит на коленях рядом с унитазом, а Дэн читает ей нотацию.
Что я?..
Черт! Хлоя.
Ненависть к себе породила воспоминания. Коридор на втором этаже, тускло освещенный фонариками… Лицо дочери… оно то попадает в луч света, то пропадает… И Хлоя рычит на Джен.
О, господи! Я ужасная мать.
Джен взглянула в зеркало. Из него смотрела физиономия алкоголика.
В желудке у Джен забурлило.
На столике стояла бутылочка обезболивающего. Джен взяла ее и пластиковую чашку, что стояла на краю раковины, опустилась на колени на коврик, наполнила чашку из ванны и выпила всю. Набрала воды во второй раз и запила ей три таблетки.
Желудку это не сильно понравилось. Джен поднялась на ноги, прошла к шкафчику с лекарствами и достала банку таблеток от изжоги. Прожевывая антацид, она смогла воскресить в памяти еще несколько обрывчатых воспоминаний о прошлом вечере.
Хлоя. Дэн. «Маргариты». Соседи.
Я не выставила себя полной идиоткой? Не оскорбила кого-нибудь?
Кроме дочери.
Боже, я ужасна.
Джен проковыляла обратно в кровать и свернулась калачиком на одеяле. Стала думать, как лучше извиниться перед Хлоей, когда вошел Дэн. Джен, притворившись спящей, слушала, как он открывает и закрывает ящики своего ночного столика. Затем Дэн проделал то же самое с ее столиком, совсем рядом с ее головой.
Джен приоткрыла глаз в самый неподходящий момент. Дэн посмотрел на ее с беспокойством:
— Привет!
Джен снова закрыла глаза:
— Привет!
— У нас остался переносной будильник?
— Где-то был.
Джен открыла глаза. Дэн нашел будильник.
— Работает! — обрадовался он. — А, нет… Сейчас точно не четыре утра.
Дэн захлопнул ящик, где отыскал часы, и стал крутить рычажки на будильнике.
А затем просто встал, уставившись на жену, словно физическое воплощение ее совести:
— Можно с тобой поговорить? Это важно.
Джен села. Боль снова сковала голову.
— Извини.
— Передо мной извиняться не надо. А вот Хлоя очень на тебя злится.
Джен заплакала.
— Все в порядке, — успокоил жену Дэн, прижимая ее голову к животу и поглаживая по волосам.
— Я такая дерьмовая мать.
— Ты отличная мать. Просто немного наломала дров. Все в порядке. Со всеми такое случается.
Дэн перестал гладить волосы жены. Несколько секунд они оба молчали.
— Можно я тебя кое-что спрошу? Серьезно?
Черт! Вот оно.
— Как ты думаешь… не может ли у тебя быть… небольшая проблема с алкоголем?
Джен вспомнила футболку, которую видела в сувенирной лавке в Джерси-Шоре.
«У меня нет проблем с алкоголем! Я пью, я пьянею, я падаю. Нет проблем!»
Ха-ха-ха-ха-ха!..
— Джен?
Она выпуталась из объятий Дэна и посмотрела ему в глаза. Он не злился. Просто переживал.
Что, если я скажу правду?
Ты правда хочешь открыть этот ящик Пандоры?
— Давай не драматизировать. Был тяжелый день. Я просто немного перебрала.
Дэн кивнул:
— Хорошо. Но извинись перед Хлоей, ладно?
— Конечно! — Джен закрыла лицо руками.
— Давай немного поговорим о сегодня? — Дэн не закончил.
— А что сегодня?
— Я подумал, что нам стоит уехать. Сесть на велосипеды и добраться до Уэллфлита или, может, Ньютона…
— Ты с ума сошел?
— Возможно. Я поговорил с детьми и выслушал много критики в свой адрес. Хлоя вообще считает, что у нее сегодня будет полуфинал.
