Они сели бок о бок и уставились в темноту.
— Я еще не пила, — объяснила Джен. — Только выкрала бутылку у Кэрол.
— Ну… ты делаешь то, что считаешь нужным. Я понимаю.
— Так о чем вы хотели поговорить?
— Это прозвучит несколько мелодраматично. — Старик помолчал. — Но я умираю.
О господи!
— Мы все умираем, Фрэнк.
— Да. Но у меня фора. Помнишь, я прошлой весной ложился с желудком? Максу тогда пришлось сидеть с Руби, пока я был в больнице?
— Да, помню.
— Когда я лег, мне ввели контрастное вещество, чтобы сделать томографию желудка. И все пошло наперекосяк. Это вещество загубило мне почки. С тех пор мне два-три раза в неделю делают диализ. А без него через несколько дней накопятся токсины, начнется уремия… и прощайте. Не самая лучшая смерть. Больно жуть, и я буду бредить… и забуду свое имя.
— Господи! Мне очень жаль, Фрэнк.
— Не жалей меня. У меня была хорошая жизнь. А в среду я сходил в церковь, и меня отпели. Так что дела у меня завершены. Кроме двух-трех. Тут ты мне и нужна.
— Та-ак…
— Я хочу, чтобы кто-то приютил Руби. А такса очень привередливая. Особенно людей не любит. Но сын твой ей пришелся по душе. И ему она, кажется, тоже нравится.
— Не спорю. Хотя…
— Да?
— Сколько у вас осталось корма?
— Тонны. Я покупаю оптом. На прошлой неделе притащил в дом тридцать килограммов.
Джен вздохнула:
— Слушайте, врать не буду. Ситуация может ухудшиться. А мне уже четыре рта кормить.
— Понимаю. И знаю, что прошу от тебя многого. Но я могу дать кое-что взамен.
— И что же?
— Только не болтай никому, хорошо?
— Конечно.
— У меня в гараже стоит «мустанг» шестьдесят седьмого года с полным баком бензина. И он заводится.
Ни хрена себе!
— Местная банда солдатиков хочет захапать его себе, — продолжил судья. — Но если возьмешь Руби, я отдам «мустанг» тебе. Таксе, конечно, не особенно нравится ездить в машинах, поэтому придется посадить ее в переноску и положить туда полотенца, потому что она писается. Но как проедете немного и она поймет, что вы не везете ее к ветеринару, она, скорее всего, успокоится.
У Джен кружилась голова.
— Почему мы? Почему не Диана и Стив? Или кто-то близкий?
Судья пожал плечами:
— Как я сказал, это не мой выбор. Тут все решает Руби.
Обалдеть!
Доступ к автомобилю менял все. Альтманы могли бы свалить отсюда до рассвета, не привлекая внимания соседей, и им не придется даже сразу покидать город. Можно доехать до Блэквеллов и притаиться там, запастись едой.
Можно принять ванны, слить бензин из их автомобилей…
Слить алкоголь из бутылок…
Нужно положить водку в багажник, пока Дэн не увидел.
Но куда нам ехать?
В Калифорнию.
До этого штата многие тысячи километров. Там происходит то же самое?
Невозможно.
Дэн может найти там работу сценаристом. Он уже высказывал желание переехать, после того как Макс поступит в университет.
И Максу там понравится. Ему понравится везде, если у него будет собака.
Хлоя может поступить в Беркли вместо Дартмута.
Или даже, чем черт не шутит, в Стэнфорд.
Мечты, конечно. Но из событий прошедших дней у Хлои получится неплохое сочинение.
А Джен в Калифорнии может начать трезвую жизнь. Прямо как Эрин Тирнан.
В Калифорнии начинают жизнь с чистого листа. Это почти что девиз штата…
— Ты еще здесь? — спросил судья.
— Да. Просто думаю. Это очень хорошая сделка.
— Погоди. Я не закончил. Я отдам тебе машину при двух условиях. Первое: ты клянешься, что вы будете ухаживать за Руби.
— Безусловно! Нам придется, иначе Макс нас убьет.
Судья посмеялся:
— Забавно, что ты упомянула об убийстве.
— Почему?
— Потому что это второе условие.
Дэн
Дэн сидел, шмыгая носом, за кухонным столом при свете ароматической свечи. Перед ним лежал открытый молескин. Он тупо смотрел на пустую страницу.
Никаких идей. А время заканчивается.
Это вам не телесериал. Это реальность. Мир сошел с ума, семье Дэна угрожала смертельная опасность, ему, как никогда, нужно было вдохновение.
Но Дэн потерял нить сюжета. Он перестал быть главным героем своей истории. Превратился в случайного свидетеля, в жертву. Подписанная ручка «Вотерман» годилась только на то, чтобы записывать причиненный ему ущерб.
В своей старой жизни — той, что закончилась во вторник в девять шестнадцать утра, — чтобы найти вдохновение, Дэн слушал музыку. Теперь музыка для него потеряна.
Я когда-нибудь услышу снова «Whole Lotta Love»?
Или «Tangled Up in Blue»?
Массируя воспалившийся нос, Дэн почувствовал, как из ноздрей потекли сопли. Он взял салфетку из полупустой пачки на столе и печально высморкался.
Что будет, когда закончатся салфетки?
Господи, что будет, когда закончится туалетная бумага?
Дэн попытался вспомнить, сколько у них оставалось рулонов, когда мысли прервал знакомый скрип входной двери. Он быстро поднялся, ожидая нападения. Но не успел выйти в коридор, как перед ним появилась Джен. Она все еще таскала с собой винтовку.
— Ты где была?
— Искала выход. — Джен села за стол и жестом пригласила мужа сделать то же самое. — У меня есть решение. Но придется сделать кое-что неприятное. Эту часть я могу взять на себя. Мне только нужно, чтобы ты кое-что мне пообещал.
— Что же?
Джен положила винтовку на колени и наклонилась вперед, уставившись Дэну в глаза:
— Я совершенно трезва. Я не пила со среды. И я собираюсь бросить. Полностью. Когда-нибудь…
Дэн резко вдохнул.
Жена подняла руку, останавливая его:
— Но! Я сделаю это в своем темпе. А мне нужно, чтобы ты на меня не давил.
— Какое у тебя решение?
— Сначала пообещай мне.
— Что пообещать?
— Что не будешь дергать меня. Дашь мне разобраться во всем самой.
Дэн долго смотрел на жену. Потом кивнул:
