– Забери мой планшет у той ороро! – сердито крикнула мне вслед Айла.
– Попытаюсь! – ответил я. Хотя у нас было ещё два запасных, она ужасно злилась на меня за то, что Марф украла её основной. Айла загрузила туда двадцать эпизодов «Птах» и записи своих выступлений на «Поп-звезде». Всё это можно было снова скачать из библиотеки на нашем корабле, но скорость загрузки на Чуме не впечатляла. Без воспоминаний о лучших моментах своей прежней жизни сестра стала ещё угрюмее и раздражительнее. Видимо, она всё-таки их пересматривала, когда оставалась одна. И меня это совсем не радовало. Страдания о прошлом никак не помогут завоевать доверие жури, а помощь нам очень нужна.
За ограждением собралось несколько десятков протестующих. Как только мы с мамой вышли на лужайку, они начали скандировать:
– Люди, отправляйтесь домой!
– Хочешь подождать внутри? – предложила мама.
– Нет, их не так уж много, – ответил я. – Или просто начинаю привыкать.
Мама обняла меня и поцеловала в щёку.
– Спасибо, что идёшь сегодня в школу. Знаю, одному непросто. И ещё извини, что…
– Какая у тебя работа? – выпалил я. Мне не хотелось обсуждать инцидент с туалетом, а судя по маминой интонации, она хотела поговорить именно о нём.
– Мм? А, очень неприятная. Меня назначили в морг.
– Звучит кошмарно. Там правда так плохо?
Мама сухо усмехнулась.
– Может, даже хуже, чем ты себе представляешь. Но я не жалуюсь, – добавила она и подняла взгляд в зелёное небо. – Тысячи людей ждут, что мы их спасём. Вот что самое главное.
– Я обещал прислать Найе видео.
– Свяжись с ней, когда они будут пролетать с этой стороны планеты. И постарайся говорить только о хорошем, ладно?
– Знаю. Поэтому и не хочу болтать с ней по видеозвонку.
– Так вот, Лан, я хотела объяснить…
– Ерунда, мам. Давай не будем об этом.
– Нет, это важно. Извини за вчерашнее. Я… не всегда чувствую себя храброй. Наверное, тебе было страшно это слышать. Но ты же помнишь, что я сказала, когда мы вылетели на Чум?
– «Пристегни ремень»?
– Это тоже, но в первую очередь… бояться – это нормально. Можно бояться и всё равно быть смелым. Это касается всех нас. Конечно, мы оказались в страшной ситуации. И порой даже мне тяжело справиться со страхом, но странно ни капли не волноваться, согласись? Главное – не сдаваться и верить, что у нас всё получится. Настоящая храбрость – это когда тебе страшно, но ты всё равно продолжаешь бороться. Понимаешь?
– Мне не страшно, – ответил я. – «Все сходятся во мнении», что мне не страшно, человек мама.
Она усмехнулась.
– «Некоторые считают», что тебе всё-таки страшно, человек Лан.
– «Все согласны», что это не так. Я не испускаю запах страха. Это несварение.
Она крепко меня обняла.
– Люблю тебя, дружочек.
– И я тебя. Только не занимай туалет по ночам.
• • •
Прилетели наши капсулы, и мы попрощались. В моей сидели два охранника.
– Доброе утро, – сказал я со слабой улыбкой. Изображать золотистого ретривера становилось всё сложнее.
– Где второй человек?
– Она сегодня не пойдёт в школу.
Остаток пути они спорили, кому из них выпадает выходной, раз охранять надо на одного человека меньше. Слушать их было даже забавно. Вдвоём-то они не могли разыграть карту «все сходятся во мнении», поэтому спор длился вечно.
• • •
Хори и Айру встретили меня в вестибюле. Я сразу сказал им про сестру. Айру эта новость, похоже, разочаровала, а Хори – рассердила.
– Очень грубо с её стороны, – проворчал он. – Ходить в школу – это большая честь. Она оскорбляет нас, отказываясь идти на уроки.
– Кстати об оскорблениях, – заметил я. Мой голос дрожал от волнения, но было бы обидно промолчать. – Вчера по телевизору ты назвал меня примитивным.
– Это не оскорбление, а правда, – возразил Хори.
К моим щекам прилила кровь.
– По-моему, я не примитивный. Просто новенький в вашей школе, вот и всё.
– Если концепция фума тебе не понятна, значит, примитивный, – упорствовал Хори.
Айру неловко потёр крылья, словно они у него чесались.
– Все сходятся во мнении, что нам следует ладить друг с другом, – робко сказал он.
Меня бросило в жар. Пусть Хори противный, но всё-таки глупо с ним ссориться. Он единственный мой ровесник из жури, который не отказывается со мной разговаривать. Я налепил на лицо улыбку.
– Согласен! Прости, если как-то тебя задел, Хори.
– Не задерживай нас, а то опоздаем на урок, – проворчал он, пропустив мои извинения мимо ушей, и упорхнул дальше по коридору.
– Хорошего дня, Айру! – крикнул я и побежал за своим вредным проводником. Следом шёл солдат, проигравший в споре.
Все жури, мимо которых мы проходили, издавали неприятный кислый запах. Не такой сильный, как вчера, но всё же ощутимый.
Хори двигался слишком быстро, и я чуть не потерял его в толпе. Чтобы за ним поспеть, я разогнался и случайно врезался в него, забегая в кабинет.
– Не трогай меня! – завизжал он, и все на нас обернулись.
– Прости! – выпалил я и отскочил. Зацепился за табурет и грохнулся на пол, отчаянно размахивая руками. Выглядело это ужасно нелепо.
Жури тут же зашептались.
– Вы это видели?
– Видели, как человек упал?
Ещё до того, как я успел встать, мне в нос ударил сладкий аромат пончиков. Точно такой же шёл от Айру, когда я изобразил нага на нашем званом обеде.
– Ты не пострадал, человек Лан? – спросил Юринури, вероятно, с заботой.
– Всё в порядке, – заверил его я. – Извините, если доставил неудобства!
– Это несчастный случай, а не неудобства, – ответил Юринури и повернулся к классу. – Прошу очистить воздух, дети. Все сходятся во мнении, что запах – это невежливо.
Уже потом, когда я занял своё место, аромат пончиков развеялся. Интересно, что он означал?
Похоже было, что надо мной смеялись. Может такое быть? Жури вообще умеют смеяться? Хори и Лини утверждали, что шутить нельзя, но Айру говорил – «некоторые считают», что можно. Марф сказала, что только правительство жури против юмора. Видимо, кому-то из местных жителей шутки всё же нравились.
А запах пончиков означал, что им смешно?
Урок начался, и я отвлёкся на лекцию Юринури. Он рассказывал что-то про «урм», якобы очевидное понятие, потому что это «напарник фума».
Мне такое сравнение не помогло. Я-то понятия не имел, что такое фум.
