– Нас пытались увезти жури из исполнительного отдела. Те, которые отвечают за охрану нашего дома и сопровождают нас повсюду. А новые солдаты, прилетевшие с Лини, – из отдела иммиграции. Лини говорит, они не имеют права нас арестовывать и, пока мы здесь, за нас отвечает исключительно его отдел.
Наконец нашей стороне удалось одержать победу. Наручники сняли, а планшеты вернули – правда, запасные всё-таки не отдали, как и гитару Айлы. После того как солдаты из исполнительного отдела улетели, я вставил наушник и спросил Лини:
– Что это было?
– Ороро из твоей школы продавала незаконные видео с Земли. Те, на которых Айла издаёт звуки, используя некий прибор. Они вызвали сильный эмоциональный отклик.
Мы сделали вид, будто для нас это большая неожиданность, хотя уже и сами обо всём догадались.
– Это плохо? – спросил папа.
Лини задумчиво на него посмотрел.
– Все сходятся во мнении, что эмоции вредны. Однако некоторые считают, что это относится не ко всем эмоциям. Некоторые даже думают…
Тут он осёкся, прямо как директор накануне, когда я задал ему похожий вопрос.
– Что они думают? – уточнила мама.
Лини робко потёр крылья.
– Что существуют позитивные эмоции и следует их приветствовать, а не порицать.
– А музыка вызывает позитивные эмоции?
– Некоторые считают, что да.
– А смех? – вмешался я, и Лини повернулся ко мне.
– Некоторые считают, что и смех тоже.
Тут он снова пошевелил крыльями и добавил:
– Все согласны, что исполнительный отдел не разделяет это мнение. Для них музыка – угроза миру на планете. Сейчас их тайный отряд разыскивает юную ороро, чтобы пресечь дальнейшее распространение видео. Сегодня они пришли к вам за уликами и собирались немедленно отвезти вас на космодром, чтобы отправить обратно на человеческий корабль.
– А это возможно?
– Все сходятся во мнении, что они не имеют на это права, но если глава исполнительного отдела выдаст им разрешение, мы уже не сможем их остановить. Полагаю, это разрешение они скоро получат.
– А как же собрание, которое назначили на сегодня?
– Вероятно, его отменят, потому что смысла в нём больше нет. Скорее всего, глава исполнительного отдела прикажет выселить людей с Чума. Тогда вас немедленно посадят в шаттл и отправят на человеческий корабль.
Мама встала прямо перед ним и посмотрела ему в глаза.
– Лини, если нас прогонят с этой планеты, весь наш народ погибнет.
– Понимаю. Некоторые не хотят, чтобы всё так закончилось.
– И что они предлагают?
Лини застрекотал крыльями.
– Всё непросто. Все должны согласиться, что вам лучше остаться, а этого пока не произошло.
– Как вы думаете, если показать обычным жури те видео, которые вызывают позитивные эмоции, это побудит их встать на нашу сторону? – спросила мама.
– Некоторые считают, что да, – ответил Лини. – Как раз поэтому исполнительный отдел и пытается помешать юной ороро.
– А как мы можем помочь ей распространить эти записи?
Лини отшатнулся, и комнату наполнил кислый запах страха.
– Я старший чиновник в Союзном правительстве и не могу поддерживать незаконные действия. И если бы узнал о подобных видео, немедленно попытался бы их удалить.
Какое-то время мы все молчали. Вдруг меня посетила гениальная идея.
– А что, если это образовательное видео?
Лини повернулся ко мне.
– Все сходятся во мнении, что это приемлемо, но всему образовательному место в школе.
Я выглянул в окно. Небо уже окрасилось в сине-зелёные тона рассвета.
– Мне можно сегодня пойти в школу?
– За сопровождение человеческих отпрысков на учёбу отвечает исполнительный отдел, и я сомневаюсь, что они согласятся на твою просьбу. Боюсь, они заберут вас всех на космодром сразу, как только вернутся с разрешением начальника.
Я печально ссутулился, а мама тяжело вздохнула. Лини опустил голову и медленно потёр крылья, словно мучительно что-то обдумывая. Наконец он произнёс:
– Но если ты хочешь полететь сегодня в школу, я могу тебя сопроводить.
21. Головы вверх!
Не знаю, какой лазейкой в законе воспользовался Лини, чтобы отвезти нас в школу, но на маму с папой она не распространялась. Родители обняли нас на прощание, и Айла сказала:
– Наверное, мне всё-таки лучше остаться с вами.
– Нет, – возразила мама, – иди с Ланом. Держитесь друг друга, ладно? Пишите, если появятся новости. И мы тоже вам напишем, если что.
– А что вы будете делать? – спросил я.
– Пока посидим дома, подумаем, можем ли чем-то помочь. Ну, бегите, пока пускают! – поторопила нас мама и ещё раз крепко обняла.
– Без нас не улетайте, – пошутил я, но родители не рассмеялись, а папа произнёс очень серьёзно:
– Сделайте всё возможное, чтобы остаться на Чуме. За нас не волнуйтесь.
– Ведите себя мирно и спокойно, но не сдавайтесь без боя, – посоветовала мама. – Речь ведь не только о нас. Мы решаем судьбу всего человечества.
На улице всё ещё дежурили солдаты из исполнительного отдела, но тех, что из отдела иммиграции, было в два раза больше. Они проводили нас до капсулы Лини под возмущённые крики «исполнительных» охранников и вопли протестующих.
Двое подчинённых Лини зашли в кабину вместе с нами, и всего через пару секунд мы взлетели. Демонстранты бросились врассыпную, пропуская воздушное судно, но некоторые попытались рвануть за нами. К счастью, шансов у них было столько же, как у меня, если бы я пытался догнать автомобиль на шоссе. Они быстро пропали из виду.
Мы мчались над тихим, пустым городом. В рассветном небе изредка встречались попутные капсулы.
– Разве в такое время школа уже работает? – спросил я.
– Обычно нет, но я связался с главным педагогом и попросил нас встретить.
– Вы знакомы?
– Предлагаю не обсуждать наши отношения, – туманно ответил Лини.
Айла выключила переводчик и посмотрела на меня.
– Ты понимаешь, что у него на уме?
Я последовал её примеру.
– Вроде да. Он пытается нам помочь, но так, чтобы это было не слишком заметно. Видимо, не хочет рисковать своей головой.
– Да ну? Собирается сказать, будто нечаянно отвёз нас в школу? Ага, удачи! – фыркнула Айла.
Мы приземлились перед академией, где в этот ранний час ещё не успели собраться протестующие. Учеников и учителей тоже не было видно. Лини поднялся на крыльцо и нажал на кнопку. Пару минут спустя из двери выглянул сторож-крикк.
