5. Серьёзно, вы тут не нужны
Жури плевались в наш корабль какой-то жидкостью. Мы слышали, как она стекает по корпусу шаттла. Густая оранжевая жижа заляпала иллюминаторы, и скоро мы перестали что-либо видеть. От неприятной бензиновой вони к горлу подкатила тошнота.
Жури вопили так громко, что теперь переводчик отлично улавливал их слова.
– Отправляйтесь домой!
– Смерть людям!
– Мерзкие чужаки!
– Прочь с нашей планеты!
Я вынул наушник, чтобы их не слушать. Папа крепко меня обнял. Айла вся дрожала, и мама тщетно пыталась её успокоить.
В последний день на Земле нам было очень страшно, во время протестов на Марсе – ещё страшнее, но это был настоящий ночной кошмар.
– Всё будет хорошо, – повторяла мама.
– Здесь мы в безопасности, – говорил папа и гладил меня по спине. – Не волнуйся.
А я и не волновался. Волноваться – слишком слабо сказано. Меня трясло от ужаса.
Не знаю, сколько всё это продолжалось. Казалось, целую вечность. А может, прошло всего секунд тридцать, когда по космодрому разнёсся голос одного жури. Усиленный динамиками, он перекрыл зудение остальных. Я вернул наушник в ухо и послушал перевод.
– Вы испускаете чрезмерный запах. Немедленно очистите воздух и покиньте зону посадки!
Объявление повторялось снова и снова, пока плеск странной жидкости и злобные вопли не начали стихать. А потом опять раздалось «БЗ-З-З», как от электрического купола, только не такое громкое. Жури оставили наш шаттл в покое. Сквозь иллюминатор, заляпанный оранжевой жижей, теперь можно было хоть что-то рассмотреть.
Солдаты отгоняли рой. Их металлические двузубцы выпускали дугу синего электричества. Тех, кого она касалась, отбрасывало на пару шагов назад. Оглушённые жури падали на взлётную полосу и лежали несколько секунд, жутко подрагивая. Потом медленно поднимались в воздух и уносились прочь, петляя и покачиваясь.
Минут за десять солдаты расчистили космодром. К тому времени бензиновая вонь почти развеялась, и Айла немного успокоилась.
– Я думала, жури мирные, – пожаловалась она.
Мама погладила её по волосам.
– Я тоже так думала, солнышко.
– И что мы будем делать? – спросил я.
– Ждать, – коротко ответила мама.
Через несколько секунд по шаттлу разнёсся голос из динамиков:
– Не выходите из корабля. Оставайтесь на месте.
Об этом им переживать не стоило. Мы никуда и не собирались. А минуту спустя прозвучало новое объявление:
– Союзное правительство планеты Чум извиняется за доставленные неудобства. Мы очищаем воздух от эмоций. Не покидайте корабль.
Наконец они прогнали всех нападавших и починили электрическое ограждение. Прилетел корабль, похожий на грузовик. Он завис в воздухе, и из него выпрыгнули зелёные крикки в забавных комбинезонах без штанин. Впервые я увидел одежду на обитателях Чума. Крикки быстро очистили корабль от оранжевой жижи. Другая бригада разобрала сцену, установленную к нашему прибытию.
– Вот вам и торжественная встреча, – сказал папа, провожая взглядом грузчиков.
– Нам нельзя здесь оставаться, – прошептала Айла. – Надо срочно улетать.
– Не будем спешить, – мягко ответила мама. – Сейчас мы в безопасности, а это главное.
Рабочие улетели на своём грузовике, и взлётная площадка опустела. Долгое время ничего не происходило, только из динамиков иногда напоминали:
– Не покидайте корабль. Ожидайте дальнейших инструкций.
Мы сидели в шаттле несколько часов, и страх постепенно сменился скукой. Мы с Айлой включили мультики и досматривали уже третью серию, когда шаттл снова начал двигаться.
Он заехал в открытый ангар, и двери за нами закрылись. Шаттл остановился.
– Пожалуйста, покиньте корабль. Двигайтесь по указателю.
Выход снова засветился, и ручка принялась мигать. Мы подошли к иллюминаторам.
По обеим сторонам от шаттла стояли всего шесть солдат, а впереди ждали два других жури, без оружия.
– А вдруг они нападут? – спросила Айла.
– Не нападут, – успокоила её мама. – Обещаю.
Она повела нас к выходу, и папа добавил, взявшись за ручку:
– Не забывайте, мы мирные и дружелюбные.
– Они только что пытались нас убить! – воскликнула Айла.
– А я не говорил, что будет легко.
Папа повернул ручку, и мы во второй раз ступили на планету Чум. Теперь я знал, что двузубцы могут нас парализовать, и боялся их ещё больше. Мы с Айлой шли вслед за родителями. Я старался улыбаться, но оружие было направлено прямо на нас. Трудно сохранять приветливый вид, когда рискуешь в любой момент получить разряд тока.
– Приветствую, – сказал один из жури. В переводчике его голос звучал грубо и хрипло. – Я Гиор и представляю исполнительный отдел Союзного правительства планеты Чум.
Мне в нос ударила вонь, как от кислого молока, и улыбаться стало ещё сложнее.
– Я Лини из департамента дипломатии, – сказала вторая жури, видимо, та самая, с которой мы проводили видеоконференцию. В нашем приложении были записаны тысячи человеческих голосов, и каждому жури оно назначало свой, уникальный, чтобы мы могли их различать. У Лини он звучал пискляво, как у маленькой девочки.
– Здравствуйте, – сказала мама. – Я Амора Персо из управляющего совета землян. Это мой муж, Калил Мифун, и наши дети, Айла и Лан.
Запах кислого молока усилился. Похоже, он шёл от самих жури.
– Мы очень извиняемся за волнения на посадочной площадке, – сказал Гиор. – Механический сбой в защитном куполе.
– Можно уточнить, что именно произошло? – спросила мама своим самым дипломатичным голосом. – Похоже, в нас чем-то плевали?
– Ядом, – объяснила писклявая Лини. – Это защитная функция. У жури она развилась ещё до возникновения цивилизации. В нашем обществе она порицается ещё больше запаха, но и то и другое сложно контролировать в экстремальной ситуации.
– Простите наше невежество, но что вы имеете в виду под «запахом»? – уточнил папа.
Жури переглянулись, и Лини ответила:
– Это эмоции. Так мы выражаем наши чувства. Если нас переполняют негативные эмоции, яд выделяется сам собой. А в толпе, которая собралась вас встречать, накопилось много злобы.
Так вот что означал запах бензина! Интересно, эта их кисломолочная вонь тоже эмоция?
– За что они на нас рассердились? – спросила мама.
– Они недовольны, что вы ставите под угрозу нашу мирную жизнь. Ваш народ жесток.
– Прошу меня простить, но это не так, – возразила мама.
