Они отшатнулись, будто их оскорбили.
– Вы разрушили свою планету!
– Не мы, а другие люди. Мы учимся на чужих ошибках. Все, кто хотят переехать на Чум, мирные и безобидные. Мы не одобряем жестокость и никому не навредим.
– Сотни наших собратьев выразили своё несогласие, пока вы находились в шаттле, – сказал Гиор. – И почему вы не боитесь за свою сохранность, если у вас мирный народ?
– Но мы боимся! – возразила мама и оглянулась на нас. Мы кивнули.
– Наши дети до смерти перепуганы и мы тоже, – добавил папа.
Жури переглянулись.
– Вы ничем не пахнете.
– Люди не выражают эмоции через запах, – объяснил папа.
– Тогда как вы понимаете, что чувствует ваш собеседник?
– По выражению лица, по голосу.
– И сейчас вам страшно?
– Да, разумеется! – воскликнула мама. – На нас только что напал целый рой!
– Это был не рой, а собрание негодующих, – поправил её Гиор.
– А в чём разница?
– Рой агрессивный.
– Куда же ещё агрессивнее?! – не выдержала Айла.
Мама выключила переводчик и повернулась к ней.
– Айла, помолчи.
– Извини, мам.
– Как я и говорил, мы извиняемся за доставленные неудобства, – продолжил Гиор, – и уже готовим шаттл, чтобы вы вернулись на корабль людей. Вам не придётся долго ждать.
– Зачем нам возвращаться? – удивилась мама.
– Из соображений безопасности. Как видите, наш народ не готов вас принять. Очевидно, после такого вы уже не хотите у нас остаться.
– Очень хотим, – возразила мама. – Нам больше некуда податься. Мы уже не раз об этом упоминали!
Жури опять переглянулись, и Лини сказала:
– Но все сходятся во мнении, что вам всё же лучше покинуть Чум. Вы вызываете слишком сильные эмоции у нашего народа. Жизнь на этой планете будет чересчур опасной для людей.
– Со всем уважением смею заметить, что не наши действия вызвали эти эмоции. Мы всего лишь сошли с корабля и хотим жить в мире. Дайте нам шанс, и мы это докажем.
Жури склонили головы и стали перешёптываться так тихо, что переводчик не мог уловить их слова. Запах скисшего молока, уже начавший слабеть, снова ударил мне в нос. Лини неловко потирала крылья друг о друга, но я не понимал, что означает этот жест.
Наконец они повернулись к нам, и Гиор – тот, что с грубым голосом, – сказал:
– Мы обсудим вопрос с остальными и скоро вернёмся.
Чиновники вышли из ангара, смешно сгибая ноги, и кислая вонь сразу пропала. А мы остались в окружении шести солдат.
– Здравствуйте, – сказала им мама.
Молчание.
– Меня зовут Амора. А вас как?
Солдаты ничего не отвечали. Их оружие было до сих пор направлено на нас.
Мы поняли намёк и вернулись в шаттл – обсудить, что вообще происходит.
– Как думаете, что это за кислый запах? – спросил я.
– Бюрократия, – ответил папа.
Я догадался, что это шутка, но сути не понял.
– В смысле?
Мама вздохнула.
– Он имеет в виду, что эти двое не могут принимать серьёзные решения, поэтому им надо посоветоваться с более важной шишкой.
6. Дом для больших зефирин
Нам пришлось сидеть в шаттле до глубокой ночи.
Мы уже давно проголодались, и папа открыл контейнер с «Харчем». Я очень надеялся, что на Чуме не придётся есть эту гадость, но после нападения ядовитых инопланетян (ой, то есть инопланетяне – это, конечно, мы) был согласен и на такой ужин. Айла с мамой ели «дрянь», я через силу впихнул в себя кусок «язвы», а папа взял «травиловку». Он всегда её выбирал, хотя этот вкус получился особенно отвратным. Наверное, папа стыдился того, что причастен к созданию этой мерзости, поэтому брал себе самое неаппетитное.
Потом нам захотелось в туалет, но в шаттле его не было. Мы спросили солдат, нет ли в ангаре уборной, но они не ответили. Только таращились на нас своими фасеточными глазами. Честно говоря, я даже порадовался. Пока мочевой пузырь не наполнился, меня мучил вопрос: «Как нам жить на планете, где в нас плюются ядом ни за что?» Он без конца вертелся в голове, но теперь, чем сильнее хотелось писать, тем меньше я думал о страхе.
Мы с Айлой решили отвлечься от зова природы с помощью серий «Птах», загруженных на планшет. Только они быстро закончились. Когда я попытался скачать ещё, подключиться к серверу не удалось.
– Корабль сейчас с другой стороны планеты, – объяснил папа. – Он же ходит по орбите. Поэтому сигнал пропал.
– И скоро он вернётся?
Папа сверился со своим экраном.
– Думаю, где-то через час.
– Попытайся уснуть, – предложила мама. – С местной гравитацией, наверное, вы чувствуете себя очень уставшими.
«Уставшими» – не то слово. У меня каждую мышцу тянуло так, будто она не держалась на костях. Но пол в шаттле был твёрдый и неудобный, да и я боялся во сне надуть в штаны. Наконец за нами пришла Лини.
– Я буду вас сопровождать, пока вы здесь. Отдел иммиграции нашёл временное жильё. Останетесь там до возвращения на корабль людей.
Мама даже не стала в сотый раз объяснять, что идти нам больше некуда.
Лини и четвёрка вооружённых охранников поднялись в шаттл, и мы полетели над городом. Мама устроилась в переднем ряду с чиновницей жури, мы с Айлой – за ними, а папе оставалось только сесть сзади, с солдатами.
Вместе с Лини вернулся запах скисшего молока. Он явно исходил от неё.
– Я заметила, – сказала мама, осторожно выбирая слова, – что здесь чем-то пахнет. Самую малость. Это вызвано эмоцией?
Лини вздрогнула, услышав перевод.
– У нас считается невежливым указывать на запах, особенно когда мы изо всех сил пытаемся его сдержать.
– Простите, – тут же извинилась мама. – Я не хотела вас оскорбить!
– Я стараюсь обуздать свой страх, но рядом с вами это непросто, – добавила Лини.
Так вот что означала эта кислятина. В шаттле потягивало ещё и бензином. Кажется, от солдат жури. Наверное, им не понравилось, как мама расспрашивает чиновницу.
– Пожалуйста, не бойтесь, – ласково произнесла мама. – Уверяю вас, мы совсем не опасны и ни в коем случае вам не навредим!
– Спасибо, что пытаетесь меня обнадёжить, – ответила Лини.
Остаток полёта прошёл в тишине. К тому времени, как шаттл остановился, запахи жури полностью испарились – и кисломолочный, и бензиновый.
