— Сука, отпусти! — заорал цыганенок, и его дружки вцепились в руку Булка, дабы тот отпустил. Он бы удовольствием всыпал и им, но вторая рука была занята стаканчиком кваса.
Вмешался Тоха, пнув одного из мальчуганов под зад. Те отбежали.
— Эу! — донесся до нас крик одной из компаний ровесников, что ошивались неподалеку. — Вы че Мухти трогаете?!
И двинулись к нам.
— Мазя, — тут же позвал Тоха бродившего вдоль стен брата, и тот двинул к нам.
Малышня тут же спряталась за спины подошедших парней. Выглядели они пестро, у одного даже панковский гребень торчал, у других были заметны тату, наколки, цепи.
— Вам Мухти кем приходится, чтобы на него беспределить? — спросил коротко обритый парень, сплевывая нам под ноги. — Вы вообще под кем ходите?
— А кто спрашивает? — гордо выпучился на него Тоха, делая шаг вперед. На его лице ни морщинки не дрогнуло.
— Вы че, не врубаетесь? — начал повышать голос тот. — Это младший брат Драгомира Мухти.
— Да хоть сам его светлость, — равнодушно ответил Тоха. — Он бычить начал, за то и получил. Или пусть сам Драгомир его воспитанием займется.
— Он ****ит! — влез цыганенок. — Мы просто пообщаться подошли, а они напали.
— Мелочь клянчить, — поправил Тоха.
— А че, нельзя?! — заорал на него цыганенок. — Я Драгомиру расскажу, он вам кадыки повырывает! Еще и курево у нас отобрать пытались! Так что бабки гоните живо!
И остальная малышня начала единогласно поддакивать.
— Че за базар? — не удержался Булк, но Тоха остановил его взглядом.
Повисла тишина. Возможно, в компании тоже начали понимать, что мелюзга слишком уж борзо себя ведет. А может, просто раздумывали, до чего докопаться. И словно в ответ на мои мысли донеслось:
— Ты Мазя? — Из компании незнакомцев выделился парень с покрашенными черными волосами и кольцом в носу.
— Ну я, — ответил тот.
— Так ты у Драгомира вообще на коленях ползать должен, — продолжил тот.
— Обоснуй — ка, — ответил Мазя, несколько опешив.
— Ты своей мазней на его тэгу заехал. Точнее не на его, а на его брата, но то не суть.
Речь, видимо, шла о граффити.
— Оп — па, — ощерился тот, что заговорил с нами первым. — Тут или баттл, или стрелу забивать. А сейчас скидывай рюкзачок и выворачивай карманы, и так и быть, на первый раз простительно.
А вот это уже был серьезный наезд. В общем — то, все изначально к этому шло, к гадалке не ходи. Такое спускать нельзя — и сливаться тоже. Убежишь один раз — будут шугать вечно, даже такие малолетки, как этот Мухти…
Закаленные уличной жизнью Тунгусовы все это и так прекрасно знали. Поэтому мы вчетвером поняли друг друга без слов.
Одновременно, как по команде, допили квас из стаканчиков.
И в следующую секунду понеслись в драку.
Глава 19
Эффект внезапности дал нам фору. Противников было семеро, на трое больше, чем нас, но уже в первые секунды число уровнялось.
На сей раз я не особо думал о даре — он тут мог только помешать. Драки драками, но эта шпана не заслужила смерти со множеством переломов. По крайней мере — пока не заслужила. А рассчитывать свое «нечто» я толком не научился.
Иными словами, мы и без всякого дара справлялись. Чувствовал я себя так себе, еще не полностью оклемался от ударов Тунгусовых, и все же теперешний бой в чем — то даже тонизировал. Пару раз получил в нос, из которого вновь брызнула кровь, остальные помехи даже не заметил.
Когда казалось, что еще немного поднажать, и все противники будут уже валяться на земле, из арки вылетела милицейская «буханка». Выбежал наряд, начались задержания.
Все происходило очень уж стремительно, да и бежать от милиции, если честно, было особо некуда. Милиционеры пользовались такими же электродубинками, что была у Ассоль, так что в ход пошли не просто удары, но и разряды тока. Сопротивляться точно не стоило.
Свинтили, усадили в «буханку». Из противников приняли только двоих — остальные то ли надавили на полученные травмы, то ли умудрились откупиться.
Вот тебе и милиция… Не так я хотел в нее попасть, ой не так. Хотя суть дела это меняет не сильно, вряд ли за подобную драку светит что — то больше административного нарушения.
Ехали мы медленно, как будто назло растягивали время. Запах стоял паршивый, чувствовалось, что на «буханке» каталось ночное дежурство. Пару раз милиционеры делали остановки и выходили из машины, правда, больше к задержанным так никто и не присоединился. Из магнитолы играло радио, негромко доносилось:
Одаренная ты м — моя — я — я — я!
Даром наделённа — я — я — я…
Тоха и Булк сидели довольные, им явно приносило удовольствие смотреть на двух зажатых пареньков, которых свинтили с нами. Да и сам я, если честно, психологически чувствовал отдушину. Может, просто от того, что был не один, что дрался с кем — то спиной к спине. Во многом Тунгусовы вели себя по — деревянному, как пробки, тут не поспорить. Но возможно, именно чего — то такого мне сейчас и не хватало.
Зато Мазя ехал приунывшим. Похоже, тот факт, что своим граффити он заехал на кого — то авторитетного, его не радовал.
Привезли в отделение, обыскали. Меня заставили сдать шнурки из «гадов» и разбитый плеер, а вот Тунгусовых трясли основательно: ключи, деньги, цепочки, наручные часы — изымали все. Потом уже завели в спецприемник.
— Если сильно нас разделят, ты это, Думер, заглядывай к кинотеатру на Невском, — заговорил Тоха. — Мы там часто бываем. Найдемся!
Он говорил уверенно, не нервничал. Значит, видимо, в подобные места уже попадали.
— А вас депортировать за такое не могут? — спросил я. — Как — никак вы же сибирские.
— Пфф, пусть попробуют, — пробурчал Булк. — У нас так — то документы с собой, а родова наши давно еще резидентами оформились. Пусть лучше этих обсосов выгоняют! — Он указал рукой на парней, которых доставили с нами. — Че лыбитесь? Мало всыпали? Ну так я могу тут продолжить.
Но Тоха быстро его остановил. Не то место.
В обезьянник периодически заглядывали конвоиры, забирали по одному. Я особо не парился — в милиции просто еще не знают, что я одаренный. Вмиг отношение поменяют, надо думать. При самом ужасном раскладе придется воспользоваться даром.
Сначала забрали незнакомцев, затем Тунгусовых — сперва только Мазю, потом сразу всех троих. До меня очередь дошла последним.
— Оперуполномоченный шбрмп — фшдрч — фрлмв, — услышал я, когда меня завели в кабинет. — Присаживаемся. Первый раз у нас?
— Первый, — ответил я, разместившись напротив опера.
