Затем назвал ФИО, место рождения, а вот полных лет сказал восемнадцать. Меньше возможных проблем, которые, правда, все равно будут.
Пока опер записывал, на соседнем столе зазвонил телефон. Другой милиционер взял трубку, представился.
— Что? — напрягшись, начал спрашивать он в трубку. — Иностранца? А кто он? Кто — кто? Пекарь? Да какой он, в жопу, иностранец!
И положил трубку.
Сразу после этого заговорил мой опер:
— Кто из родственников личность сейчас может подтвердить?
— Никто.
— Прекрасно. Документики где оставил?
— У меня их отобрали, — пожал плечами я.
— Отобрали? Нехорошо, нехорошо… Еще скажи, что и драку не ты спровоцировал, и вообще не приделах.
— Не при делах.
— Мы так и поняли. Мимо проходил, наверное. А нос разбит — случайно упал, да? — И, не дав мне ответить, просил: — Проживаем где?
— Нигде. Меня держали в рабстве.
На этом моменте опер отложил лист бумаги, который до этого наспех заполнял. Переглянулся с коллегами.
— Как это так? Кто держал? Где?
— Недалеко от Лиговского. В подвальных помещениях. Ночью сбежал.
— Адрес назовешь?
— Точный — не смогу, — мотнул головой я. — Но покажу. Там медведевские заправляют. У них главаря Шрамом зовут. Вооружены.
Опер откинулся на спинку кресла, несколько устало посмотрел в потолок. Вновь переглянулся с коллегами, сидящими в этом же кабинете. Некоторые из них выразительно улыбались или едва сдерживали усмешки.
— Сиди тут, — бросил опер, поднимаясь.
Он дошел до телефона, размещенного на другом столе, и принялся наматывать диск. Перед глазами у него была маленькая записная книжка.
— Физкульт — привет. Свет, проверь человечка по бэ — дэ. Думский Артем Николаевич. Две тысячи четвертый год рождения, но соседние года тоже прихвати. Пулей, ага. Перезвонишь.
После этого опер стал набирать кому — то еще.
— Виктор Иванович, добрый день. Фроломов беспокоит, семьдесят шестой отдел милиции. У нас тут опять человечек. Ага. Угу. Говорит, в рабстве держали. Да много ли вариантов? Вообще — то не совсем, за мелкое приняли. А черт его знает… Да можем, конечно. Не вопрос. Остальное уже не наша компетенция. Все тогда, до связи.
Ответы опера можно было в равной степени считать для меня как позитивными, так и не очень. И это он еще про Ризому и другой мир не выслушал. Информацию я рассчитывал подавать очень дозированно, потому что знал: в милиции привыкли к разного рода сказочникам. А мне ни в коем случае не нужно, чтобы сказанное посчитали чушью.
— Врать нехорошо, — сказал опер, вернувшись на место. Разговор начинался как — то совсем не позитивно.
— Я еще и не начинал.
— Ну, во — первых, у нас в стране в рабство не забирают. Да и нет статьи такой даже, — изобразил удивление он. — Давай расскажу как все было. Ты устроился работать на склады, что на Николаевской улице. Нелегально, конечно, но добрые работодатели пошли тебе навстречу. Документики ты, наверно, им сам отдал, чтобы не потерялись. Потом где — то накосячил, обиделся, убежал. Кушать что — то надо, вот и решил грабежом заняться. А теперь решил назад сдать, объявить себя потерпевшим, деваться ведь некуда.
— Как — то не вяжется.
— Не вяжется — это точно. Вот у меня два листа, — сказал опер, демонстративно взяв их в руки. — На одном расклад такой: пойдешь в клетку до выяснения личности. Проверяем на белую горячку, дадим запросы в психо — неврологические. И не думай, что на пару дней здесь. Надо будет — напишем бумагу прокурору на продление. Даже если проясним личность, за мелкое хулиганство на пятнадцать суток сходишь. Личность ты неизвестная, подозреваешься в ряде эпизодов, думаю, что — то да всплывет. Обязательно всплывет, в «Крестах» местечко тебе припасем. И это сейчас еще побои с потерпевших не все сняли — может и сегодня дел наворотил.
Я слушал и диву давался. Опер прямым текстом давал понять, что может делать со мной что хочет. Ну, не лично он, а в целом опер — группа или весь отдел, хотя тут еще попробуй пойми разницу. Запугивает? Ну посмотрим, как он заговорит, когда узнает, что я одаренный.
— На втором листе все гораздо проще, — продолжил опер. — С дракой ладно, на первый раз обойдемся предупреждением. Там ведь не ты один дрался, верно? Зачем на тебя все вешать? Что мы, звери, что ли? Поступим по — человечески. Скатаемся на машинке, вернем тебя на работу, на склад твой. Там и документы твои, думаю, найдутся, ну а про остальное своих начальников спросишь.
Чем дальше говорил опер, тем сильнее я мрачнел. Прав был Мишаня, когда говорил, что милиция под медведевскими ходит. И ведь даже не парятся: остальные присутствующие в кабинете посмеиваются. Все всё понимают.
Вот теперь я чувствовал моральное право разнести здесь все к черту. Выяснять про Ризому? Вот у этих? Да гопота в подворотне и то была честнее этих лицемеров.
— Как там тебя… Артем, — прочитал с листа опер. — Я же вижу, ты человечек — то понимающий. Думаю, между этими вариантами выбор сделаешь без проблем? Может и вовсе слова про рабство назад забрать хочешь?
— Может да. А может и нет. А может — пошел ты?
С лица опера тут же сошла улыбка. Он пристально впился взглядом.
— Сейчас мой коллега, — он показал на сотрудника за соседним столом. — Накроет тебе голову пакетом. А я напомню тебе, какие удары ты еще пропустил в драке. Они на тебе быстро нарисуются.
— Не, — равнодушно сказал я. — Ты просто нахер пойдешь.
— Ну, сук…
Дверь в комнату резко открылась. На пороге стояла женщина в милицейской форме. Только начавший вставать из — за стола опер сел обратно.
— Где у вас задержанный последний? — спросила женщина. — Я его забираю.
— Вот этого шкета? — уточнил опер с таким выражением лица, словно это было из разряда невозможного. — Чего он тебе сдался? Он за языком следить не умеет, сейчас как…
— Да, срочно забираю. Он по моим эпизодам проходит, надо допросить.
— Так я уже оформляю! — не сдавался опер. — Мы еще даже личность не пробили. Мне этот гаденыш еще нужен. Уж извини, Лен.
— Я сказала: забираю его прямо сейчас, — надавила женщина.
— Ай! — махнул рукой опер и злобно посмотрел на меня. — Я сразу понял, что за ним висяки. Пшел!
Я улыбнулся ему в ответ. В мыслях представил, как он запоет, когда я впечатаю его в потолок. Особенно хорошо ему будет висеться на люстре. Но говорить ничего не стал. Пока не стал.
Посмотрим, насколько тут разнятся кабинеты. Может, кто — то меня сдал как одаренного, а это уже другой уровень? Эх, не хотелось бы обламывать им такой сюрприз.
Встал, проследовал за женщиной. Или — девушкой? Молодая, тот типаж, когда косметикатолько возраст накидывает. Она была одета в милицейский темно — синий костюм, не то китель, не то мундир, изящно подчеркивающий ее фигуру. Ноги покрывали черные капроновые колготки.
