Идти пришлось аж на этаж выше. В наручники меня не заковывали, автоматом не целили. Значит, пока не видели опасного преступника, и на том спасибо. Надо отдать должное, милиционерша вовремя вмешалась, иначе преступником мне точно пришлось бы стать, как бы грустно это не звучало.
Как только мы зашли в кабинет, сказала:
— Сафонов, иди погуляй.
И человек в штатском вышел из комнаты, не задавая вопросов.
— Садись. — Она указала на стул, сама села за стол и представилась: — Старший следователь Корнилова Елена Михайловна.
Оперлась локтями так, чтобы находиться ко мне как можно ближе.
— А теперь слушай внимательно. — Она заговорила жестко, но практически шепотом. — Рассказываешь все, что знаешь о Медведевых и как с ними связан.
Сказано это было эффектно, сильно, с характером. Вот только опер уже всячески отбил доверие к милицейским делам, так что ответ я подбирал еще более тщательно, чем прежде.
— С чего бы мне иметь с ними какие — то дела?
— С того, что я все слышала, — еще более тихо сказала Елена.
— Хм, — пустился я в размышления, устроившись поудобнее. — Если слышала, значит, знаешь, как мне опер угрожал. Если знаешь и не реагируешь, значит, происходит это не первый раз. А может и не десятый. А если не реагируешь, значит, фактически поддерживаешь. Значит, соучастница. Значит, нет тебе веры.
— Ты… — на секунду она обомлела и не нашла слов, чтобы ответить, только стукнула кулачком по столу. — Чтоб ты знал, я этих медведевских второй месяц в разработке держу! — зашипела она, нависнув надо мной еще сильнее. Виду приоткрывалась упирающаяся в рубашку грудь. — Они таких как ты либо назад возвращают, либо в дурку отправляют. Ты пока что первый живой свидетель! И судьба твоя, знаешь ли, очень шаткая.
— Значит, ты там что — то в разработке… держишь, а своим же все с рук спускаешь. Говорю же, соучастница.
На самом деле мне просто хотелось отыграться за опера. Я искренне не мог понять, как можно с такими людьми вместе работать и оставаться нормальным человеком.
— Чтоб ты знал, они всех крышуют! — злобно проговорила она, сжав руки в кулаки. — Везде на короткой ноге. Как ты не поймешь, что от меня вообще мало что зависит? Мой профиль — серийники. Мне в это вообще лезть нельзя.
— Тогда я подытожу, если ты не против: вместо того, чтобы искать серийников, ты копаешь против своих коллег. И мне ничего не мешает сдать им тебя, рассказав, что ты хочешь посадить Медведевых.
— Рискни, — развела руками она. — Давай — давай, посмотрим, кому они поверят. Только про самих Медведевых я не говорила. Попробуй еще этих аристократов засади. Ими уже другие люди займутся, если доказательная база будет.
Я старался реагировать быстро, не дать ей возможности заметить, что в чем — то сомневаюсь. В то же время звучало все намного более разумно, чем у опера. Могла ли следователь врать? Легко, по любому пункту. Но посмотрим правде в глаза — в ее обществе мне находиться куда более приятно, чем у упырей — оперов.
— Ладно, — выдержав паузу, ответил я. — Мне кажется, наше общение несколько не заладилось. Предлагаю попробовать сначала.
— Разумно, — не долго думая, согласилась она.
— Я Артем, но друзья зовут меня Думером.
— Буду звать Артемом, — едва заметно кивнула она.
— Не хочешь быть моим другом?
— А мы уже на «ты»?
— Ты первая начала, — пожал плечами я. — Из чего я делаю вывод, что тебе так комфортнее.
— Давай не будем отклоняться от темы, а то придется пробовать в третий раз.
— Ну а почему бы и нет? Я готов делать это столько раз, сколько ты захочешь.
— Ловлю на слове. А теперь, Артем, с чувством, толком, расстановкой о медведевских. — Она замолчала и, заметив на себе мой долгий взгляд, добавила: — Пожалуйста.
Я заговорил. Рассказывать все в деталях, разумеется, пока было рано. Дал общие наметки, сказал, что могу показать место, что знаю внутренний распорядок и могу опознать некоторых представителей банды. Не преминул добавить, что это также касается оперуполномоченного этажом ниже и некоторых других фигурантов из смежных структур.
— Это к делу не относится, — тут же вмешалась Елена. — Продолжай.
— В общих чертах — пока хватит, — заявил я.
— Что значит «пока»?
— Теперь твоя очередь, Лен.
— Допрос веду я, — возразила она.
— Не. Допрос вел оперуполномоченный какой — то там. А с тобой у нас беседа на равных. И я это говорю не с целью, чтобы тебя задеть или шантажировать. Я искренне считаю, что так будет продуктивнее.
— Ты вообще — то все еще задержанный. Имей в виду, все может сорваться, если ты заставишь меня усомниться в твоей…
— Не заставлю, — прервал ее я. — Тебе все понравится, обещаю. Для начала расскажи мне, почему ты не как все. Почему рискуешь, почему идешь против течения. При этом, пожалуйста, не используй слова «справедливость», «мораль», «долг», «зов сердца» и прочее. Потому что мне нужна правда.
Елена помолчала, немного забегала глазками.
— Не могу, — честно призналась она. — Не сейчас, во всяком случае. Прости.
Я ей верил. Можно придумать сколь угодно много поводов — от государственного шпионажа до банального желания подняться по карьерной лестнице, втоптав в грязь целое отделение. Вместо этого она решила не сочинять лишнего.
— Принимается, — кивнул я. — Как прослушиваешь их? Как обо мне узнала?
— Они Светке позвонили, — сходу ответила она. — В архив базы данных, чтобы искать твое имя. Светка обратно не дозвонилась, занято было, попала на меня.
— И что Светка?
— Ничего. То есть — вообще ничего не нашла. На Думского Артема Николаевича.
Она сказала это, глядя мне в глаза. Никуда предварительно не заглядывала.
— Хорошая у тебя память, — признал я. — Но как это к делу относится?
— Два дня назад нам уже делали такой запрос. Оперативному отделу, если точнее. Я когда к ним в кабинет заходила, видела записку. То же самое было — искали твои данные по чьей — то просьбе.
— Что — то не верится в столь хорошую память, Лен. — Я сложил руки на груди и откинулся к спинке стула.
В ответ она лишь рассмеялась.
— А ты еще не в курсе, да? Я талант. У меня идеальная фотографическая память.
Глава 20
— Совсем — совсем идеальная? Ты прям все помнишь?
— Все, что хотя бы раз увидела.
— И у тебя это все в голове умещается? — с сомнением спросил я, поглядывая на ее голову сбоку. В волосах торчал карандаш, поддерживающий копну волос.
