— Не припомню, — ответил другой, тоже приближаясь. — Но лучше проверить.
Мне хватило секунды, чтобы всё понять. Что — то тут у мужиков нечисто, но есть ли у меня выбор? Главное, что улизнул от людей в пальто. Я уже сделал рывок вперёд, намереваясь проскользнуть мимо них в помещение. И почему — то даже не удивился, когда бугай заехал кулаком мне в лицо.
Опять тьма… Да сколько можно!
Глава 3
— Он живой вообще? Заканало ждать, когда выспится.
— Живой, живой. Евгенича позвали?
— Едет с Васьки. Шестёрок ореховских просвечивал. Скоро будет, короче.
Я чувствовал, что недавно кто — то облил меня ледяной водой, с волос до сих пор текло. Но самого момента обливания не помню, очнулся уже после. Приглушённо слышал разговоры. Сперва они казались частью сна, теперь же я начинал что — то понимать.
Сетчатый металлический стул. Одинокая лампочка, свисающая с потолка. Голые стены. Старый обшарпанный деревянный стол. И трое мужиков — двоих из них я встретил при входе, третий на вид более смышлёный. Свитер с надписью «Boys» даже мог бы придать ему вид интеллигента, но нет: взгляд хмурый и цепкий, чуть ниже уха — длинный шрам.
Меня даже не стали связывать. Не приковали к стулу, хотя тот сам по себе был жёстко вмонтирован в пол. Одного вида бугаёв было достаточно, чтобы понять очевидное: против них я не выстою даже с ножом, если вдруг решусь. Двое стояли, а тот, что со шрамом, сидел за столом.
— Зашевелился, — констатировал лысый, усердно жуя жвачку.
На столе стояла камера, направленная на меня. Большая, вытянутая, с длинным «глазком», подобным телескопу. Камеру включили: спереди горел красный огонек. По всем параметрам происходящее походило на допрос, но только ни разу не полицейский.
Голова раскалывалась, и уже было решительно непонятно, от чего конкретно — от того, что меня вырубили куда — то в висок, или от общего переутомления всех последних часов.
— Имя, фамилия, отчество.
Мужчина со шрамом произнёс это тоном, полным пренебрежения и нетерпения. Будучи руфером, я имел большой опыт общения с охранниками, чоповцами и полицейскими. И едва ли мог вспомнить кого — то из них, кто говорил бы так жёстко и властно. Этот же не испытывал ко мне ни доли сочувствия, что было видно сразу.
— Думский Артём Николаевич, — честно ответил я.
— Думский… — задумчиво повторил он, поворачиваясь к своим, и скомандовал: — Фамилию сверь по архиву.
Один из бугаёв покинул комнату.
— Как сюда попал? — вернулся к допросу главный.
— Говорил уже. За мной гнались. Стреляли. Забежал попросить помощи.
— Из — за чего гнались?
— Не знаю. Просто появились из ниоткуда и стали стрелять.
— Где появились?
— На Лиговском. У этого… хлебозавода. И потом пару раз, пока я бежал, тоже по пути появлялись.
— Если стреляли, это другие должны были видеть. Видел кто?
— Конечно. Да всю дорогу, что я бежал, почти всегда кто — то из прохожих видел. А ещё стреляли по водителю на дороге. И ещё с одними в перестрелку вступили. На Коломенской вроде.
— Ты под кислотой был?
Очередной вопрос показался слишком уж неожиданным, выбивающим из колеи. Возможно, в этом и состоял замысел. В общем — то я изначально понимал, что в рассказанную мной историю не то что поверить сложно — мне и самому — то её не переварить. Но свидетелей же куча!
— Нет.
— До хлебозавода откуда и куда шёл?
— Да никуда я… Отец меня в машине вёз. Не знаю, что — то странное было… Потом уже на Лиговском оказался. Без отца. Только домой и хотел.
— Пятая графа?
— Что? — не понял я.
— Пятая графа, — повторил он. — Национальность.
— Русский.
— Живёшь где?
Я назвал адрес. Заодно уточнил, что проживаю с матерью, отцом и младшим братом. Про старшую сестру не стал говорить, она отдельно живёт. Бугаи и так выглядели как настоящие бандиты — не хватало ещё разбрасываться личными данными.
Другое дело, что мне уже и самому верилось с трудом, что мой дом и моя родня — здесь. Что — то с этим миром не так.
— Шрам, всё чисто. — В помещение вернулся ушедший ранее бугай. — Ни среди одарённых, ни среди талантов не видать. Шваль только всякая, по мелочи.
— По Москве искал? — спросил в ответ человек со шрамом, то есть Шрам. — По провинциям?
— Ищут, — отмахнулся тот. — Но вряд ли что — то найдут. Зато наши с района только что подвалили.
Шрам тут же встал и ушёл, прихватив с собой того, который отчитывался. Остался единственный — тот самый лысый, что меня уложил. Тварь здоровая. Сейчас он стоял, подобно охраннику: ноги на ширине плеч, руки сжаты в замок за спиной. Взгляд пустоватый, но как будто довольный. Да, вероятно, он очень собой доволен. Такого опасного преступника обезвредил.
— Мне нужно позвонить, — сказал я. — Меня искать будут.
— Тя и так ищут, — усмехнулся лысый, не переставая жевать жвачку. — Ты ж у нас прятаться решил. Ну вот сиди теперь и прячься, чё.
Двое вернулись. Шрам сел за стол и продолжил:
— Я, конечно, сразу понял, что ты гонишь. — Он сказал это с печальным вздохом. — Но чтобы назвать несуществующий адрес — это надо постараться. За последние часы поблизости ментов не появлялось — ни вызовов, ни слухов от местных.
М — да, происходящее не поддавалось никакому объяснению. Если люди — пальто мне почудились, то перестрелки — вряд ли. Но что — либо доказывать этим браткам у меня желания не было.
— В таком случае я вам тем более не нужен. Или вы мне угрожать пытаетесь?
— Я об тебя даже пачкаться не буду, — спокойно ответил Шрам. — Скоро приедет одарённый и вытрясет из тебя всю правду. Это твой последний шанс рассказать всё как есть. Или сделаем вид, что тебе память отшибло.
— Значит, память отшибло, — пожал плечами я.
— Слышь, подкидыш, — спросил тут лысый. — А ты откуда такой ряженый? Одежду где стырил такую? Чё за джинсы беспонтовые — женские, что ли?
Ну да, ну да. О джинсах — джоггерах, удобных для диггеров и руферов, к тому же серого цвета, здесь ещё не знают. Не в моде.
— И водолазок таких чёт ни разу не видели.
В самом деле, не объяснять же мне им значение слова «свитшот» — в этом мире его ещё не придумали. Впрочем, чисто формально он выделялся только хитроумным дизайном — космонавтом, рассыпающимся на мелкие частички. А уж на найковские «эйр джорданы» они и вовсе пялились с неподдельным интересом, хотя сами предпочитали белые однотипные кроссовки неизвестной фирмы. Если вдуматься, не так уж сильно отличавшиеся от моих.
