— Ага. Значит загляну, если будет возможность.
— Уж загляни, очень тебя прошу. Я как — никак тебя от этих чубриков спас.
— Ну, будем так считать, — без особого энтузиазма согласился я и решил сменить тему. — Кто выступает — то на концерте?
Все еще лелеяла надежда, что это и правда «Металлика», хоть и верилось с трудом.
— Сначала «Свиньи в космосе» на разогреве. А дальше — сам увидишь.
Только сейчас я обратил внимание, что с самого начала движения Григорий еще ни разу не сбавил скорость, словно вообще не ослаблял нажим педали газа. Впереди заморгал желтым светофор, и аристократ азартно щелкнул пальцами. Искра осветила салон, а затем светофор вновь стал зеленым.
— Колдуешь, — усмехнулся я.
— Ну а как иначе, ёлки! В «Молоке» уже колбасятся вовсю.
— А научить можешь? — прямо спросил я.
— Научить? Дару, в смысле? Или колбаситься? Второе — запросто!
— Дару.
— А я — то тебе зачем? У тебя должны быть свои…
— Да нет у меня никого, говорю же, — раздраженно ответил я, про себя отметив, что до Григория не доходит с первого раза.
— Так ну не бывают же одаренные совсем без никого! Ты ж учиться должен где — то. Надеюсь, ты хотя бы в курсе, что у каждого рода свой вид дара? И вообще, тебе сперва базу ставить надо. Основу. Но я не учитель, этому в университетах и академиях учат. Хотя…
Григорий замолчал, заходя в поворот.
— Если ты совсем весь такой ничейный… Может, в телохранители ко мне пойдешь? — продолжил он.
— Тебе охраны мало? — усмехнулся я, глядя в зеркало заднего вида.
— Еще недавно я бы сказал, что много. Я вообще — то в своих силах более чем уверен, но тенденции современные настораживают. Видел по ящику сегодня репортаж? Менталиста в лифте взорвали.
— По ящику? Нет, не видел… — мрачно произнес я, понимая, о каком менталисте идет речь. — Нефедова выпустила?
— Клёнов. Ну который «Вид» ведёт. Там, получается, какие — то терки между теми, кто на клан Медведевых работает. Черт его знает, что там у них за терки, но настораживает, ёлки! Да мне мимо Фонтанки с косяком проезжать ссыкотно, а они одаренных гасят!
— Кто они? Медведевы?
— Походу! Я сильно не вслушивался, на гитаре лабал. Что я точно знаю — так это то, что по существу никто ничего не знает. А это, знаешь ли, наилучшая обстановка, чтобы убрать кого угодно. Понимаешь?
— Боишься оказаться на месте…
— Боюсь или нет, роли не играет. А толковые одаренные нам в клан нужны. Обучишься сперва, конечно. Это не быстро в любом случае, но иначе — то и никак. Поговорю с родителями, они поспособствуют, где надо.
— Не думаю, что это мое. Но за предложение спасибо.
Хотя про себя подумал, что стоит цепляться за каждую возможность. Пусть даже я планирую вернуться домой — примкнуть хоть к кому — то сейчас всяко надежнее, чем слоняться одному. Но и спросить могут немало… Значит, будет что обсудить на завтрашней встрече, к тому моменту и определюсь.
— Мое дело предложить, — пожал плечами Григорий. — Я видел, как ты раскидал чубриков по улице. Неумело, но по силе прилично. И это, я так понимаю, без плетений?
Плетений? Ах, ну да, читал об этом в библиотеке. Одаренные способны плести отточенные заклятия. Этакий эталон, простой и надежный в использовании. Не изобретать велосипед, а применять уже общеизвестные плетения.
— Без, — ответил я. — Хотя не уверен. Я и плетениям — то не обучен.
— Ты меня удивляешь, — покачал головой Григорий. — Ты как из рабства сбежал, ёлки!
— Ну а ты сам, — переключился тему я. — Обучался этому своему дару? Универ окончил?
— Неа. Я бросил учёбу, когда понял, что девчонки, которые там учатся, носят туфли без каблуков.
На этом мы и затихли. Аристократ то ли задумался о чем — то своем, то ли стал гадать, что со мной не так. Наверное, предположил, что я какой — то мигрант из Сибири или еще откуда. И пусть думает — все лучше, чем подпускать его к правде. По крайней мере, не сейчас.
А я думал об Атласе. Где — то в глубине, конечно, всплывала досада, что теперь наши с ним пути разошлись, и возможно навсегда. Но я бы не смог его найти даже при всем желании, а он… что ж, его право не показаться в свет.
Приехали. Перекресток, рядом с которым находился неформальный андеграундный клуб «Молоко», был уже забит машинами, и Григорий остановил свою «бэху» подальше.
Разносящийся рок был слышен даже с улицы, хотя само «Молоко» находилось в подвале. На входе — трое накачанных мужиков в черных майках. Григория они явно узнали, а вот меня пропускать отказались.
— Он со мной, — нетерпеливо рявкнул им аристократ, и нас пропустили.
Внутри было антуражно. Стены, полные плакатов, фотографий, автографов и «приветов» от посетителей. Отдельно от клубной зоны находился маленький бар с несколькими столами — давка была такая, что тяжело даже просто стоять. Узкие коридоры, обилие людей. А музыка уже орала.
По пути Григорий непрерывно пожимал руки знакомым и обменивался парой фраз.
— Дуй в зал, Думер, — прокричал мне в ухо Григорий. — Я сейчас с корешами найдусь, и вкипитярим! А пока давай для рывка…
С этими словами аристократ вытащил из кармана куртки флягу, отпил и протянул мне. Отказываться не стал — что бы там у него ни было налито, трезвому в этом месте оттягиваться — то еще испытание. Или срабатывало то, что я не привык к таким заведениям и пока чувствовал себя некомфортно.
Жидкость была незнакомая. Не спирт — нечто иное, близкое к зелью. Я прямо чувствовал, как пищевод становится холодным, как нечто неизвестное начинает колбасить меня изнутри, разгоняет кровь.
Ох, лучше бы это был спирт. Ноги стали ватными, онемели, казалось, еще немного, и упаду. В голову тоже ударило. Григорий же, посмеиваясь, затолкнул меня на танцпол и прокричал напоследок что — то вроде: «Двигай ближе к сцене».
А на сцене жарили настоящий панк. Это даже походило на стереотипное, старомодное представление о панк — роке: прыгающие молодые ребята, их корчащиеся фигуры, мотания башкой, истошные вопли в микрофон. И все это вместе создавало энергетику, которую дичайше подхватывала толпа.
Не помню, сколько прошло времени, когда мне начало нравиться. Еще считанные секунды назад ты чувствовал брезгливость от потных тел — и мужских, и женских, — которые касаются тебя со всех сторон, потому что помещение клуба довольно небольшое, к тому же душно. И вот уже ты прыгаешь вместе с ними, машешь руками и подпеваешь песням, слов которых не знаешь. Похоже, неизвестный напиток Григория вштырил меня не на шутку.
В ушах звенело, сердце билось как после спринта, но я чувствовал себя в своей стихии. Расслаблялся, забывал обо всем, сливался с толпой и наслаждался. Подумал, что подобная музыка в моем мире популярностью уже не пользуется, по крайней мере не у широкой публики; я и сам предпочитал в роке что — то менее крикливое, но энергетика заряжала до невозможного. Даже ноющие помехи микрофонов вполне укладывались в здешнюю среду.
