— Некоторые люди таковы, это правда. Но не все.
Руби выдержала взгляд старухи.
— Эта земля не всегда была пустыней. Это вы сделали ее такой! А ты — да, ты! — ты продолжаешь выжимать из нее магическую силу, и тебе даже в голову не приходит хоть как-то восполнять украденное.
— Так ты ненавидишь всех людей?
— Только ведьм. А большинство пятипалых не стоит воспринимать всерьез.
— Тем не менее ты предложила свою душу за эту мерзкую девчонку.
Руби пожала плечами.
— И живешь-то ты с Эбигейл Белой Лошадью, — продолжила старуха. — А ведь она такой же человек, как и я.
— Ты просто ничего не знаешь, коли так думаешь.
— Я знаю, что она не майнаво, — произнесла Абуэла. — Может, она ведьма?
Руби улыбнулась:
— Будь она ведьмой, псовые братцы убили бы ее и съели ее сердце.
— Ты хочешь сказать, если бы она была ведьмой кикими?
— Все ведьмы одинаковые, — отмахнулась девушка. — Просто псовым братцам нет дела до колдуний за пределами резервации.
— Но Женский совет они ведь не трогают.
— Они просто практикуют магию. Это другое.
— Как и я.
Руби умолкла. Спор ничего не даст, поняла она.
— Так что от меня требуется, чтобы ты смогла воспользоваться моей магической силой?
Абуэла покачала головой:
— Мне нужно всего лишь брать тебя за плечо или руку во время обрядов с талисманами или приношениями.
— Тогда это был наш последний разговор, — заявила Руби.
И приняла собачье обличье.
В последующие дни Абуэла пыталась склонить ее вернуться к человеческому облику, однако Руби не поддавалась. Она позволяла ведьме прикасаться к ней во время обрядов, но на любые попытки обращаться с ней как с домашним животным отзывалась утробным рыком. Если Абуэла не унималась, рычала громче и обнажала клыки.
Когда ведьме не требовалось ее присутствие, Руби околачивалась снаружи. Лежала на земле, передвигаясь вслед за солнцем вокруг дома, чтобы оставаться в тенечке. Практически единственным доступным ей зрелищем была суета в клубе «66 Бандас» напротив. Бандиты возились со своими тачками и мотиками, и какой-то народ шастал туда-сюда. А по ночам там затевались буйные гулянки под пронизывающие басы обожаемых гангстерами наркокорридо
[50] — громыхание разносилось по всей округе.
Естественно, никто не жаловался.
Ведьма тоже, поскольку ее жилище было звукоизолировано каким-то заклинанием, надежно перекрывающим внешние шумы любой силы. И когда вой и гвалт во дворе становились нестерпимыми, Руби заходила в дом и ложилась у двери.
Еще ей приходилось находиться внутри, когда к ведьме заявлялись клиенты. К удивлению Руби, Абуэла, похоже, ей не врала — во всяком случае, чародейство старухи злом не отдавало. В основном она колдовала с подношениями да с церковными свечами, которые покупатели несли в располагающуюся неподалеку церковь Святой Маргариты Марии для усиления действенности молитв. Еще ведьма накладывала чары и заряжала талисманы для здоровья. Любви и благосостояния. Отыскания потерянных вещей или людей. Для защиты.
Перед тем как отдать клиенту готовый товар, Абуэла подзывала к себе Руби и клала ладонь ей на спину. И тогда плененная майнаво ощущала легкую дрожь, будто из ее тела рыжей собаки что-то переходило в руку старухи, а потом в амулет.
В общем, если ведьма и практиковала черную магию, то не в присутствии Руби. Но раскаяния за резкие словечки, которые майнаво обрушила на старуху в момент их крайне неприятного знакомства, она не испытывала, поскольку замечала, что с каждым изготовленным талисманом Абуэла вытягивает из земли чуточку жизненных сил — и это помимо кражи магической силы у самой Руби! А в Расписных землях Морагу и старейшины из Женского совета обязательно воздавали благодарность земле за то, что пользовались ее силой.
Порой Руби подмывало принять человеческое обличье и указать ведьме на эту оплошность, однако, поразмыслив, она неизменно отказывалась от подобного намерения. Ответ ведьмы ей был заранее известен: мол, она делает это для себя и своего народа, а что будет с другими, ее совершенно не колышет. Ведь именно так большинство пятипалых поступает с окружающим миром.
В первое воскресенье своего пребывания у ведьмы Руби увязалась за Абуэлой, когда та вышла из дома. «Ну теперь-то я узнаю все о ее темных делишках», — подумала майнаво. Но старуха всего лишь посетила мессу в церкви Святой Маргариты Марии и вернулась домой.
Впредь Руби следила за каждой вылазкой ведьмы. Сопровождала ее на рынок, где Абуэла покупала продукты, и в пустыню — там старуха собирала травы. В отличие от Эгги, она не благодарила растения за самопожертвование, однако больше никак свою несомненно пакостную натуру не проявляла.
Хотя Руби и приходилось держаться поблизости от жилища колдуньи, ей все же удалось исследовать высохшее русло за участком. Но чаще всего она, положив голову на лапы, лежала прямо на границе, разделявшей дворы бандитов и Абуэлы, и наблюдала за гангстерами. При этом она прекрасно понимала, что ее присутствие здорово беспокоит дерзких парней, но те ужасно боятся ведьмы и ни за что не станут докучать ни самой старухе, ни ее животным. Нервные взгляды, которые бандиты бросали на Руби, служили ей одним из немногих доступных развлечений.
Как-то днем она лежала возле высохшего русла и лениво наблюдала за копошащимся бурундуком. Впрочем, заметила Руби и ворону на ветке мескитового дерева, только не обращала на нее внимания, пока та, слетев на землю, не обернулась человеком.
— Значит, она тебя до сих пор не прикончила, — констатировал Сандэ.
Покосившись на дом ведьмы, Руби, юркнув в русло, приняла человеческое обличье и уселась на склоне. Парень быстро присоединился к ней.
— Не думаю, что моя смерть входит в ее планы, — заговорила девушка. — Но даже гора не устоит перед нескончаемой струйкой воды.
Сандэ устроился рядом и поинтересовался:
— Что ты имеешь в виду?
— В каждый амулет, что изготавливает ведьма, она вкладывает чуточку моего духа.
— Хорошего в этом мало, — нахмурился парень.
— Вот и я о том же. — Руби внимательно посмотрела на него. — Как там Эгги?
— В полном порядке. И за ней присматривает одна из тех женщин, что приехали из Ньюфорда. Ты с ней знакома, помнится.
— А с девчонкой что?
— Она в тюрьме.
— Значит, ее все-таки поймали, — вскинула брови Руби.
— Нет, сама сдалась. По словам Мэнни, она действительно пытается изменить свою жизнь.
