— Нет, — ответила она, — но в любом случае ее должны отдать по доброй воле.
— Ах, ну да, — поспешила согласиться Сэди, хотя и слышала о подобном условии впервые.
— Но если в мое распоряжение не поступит обещанная душа, в качестве платы я заберу твою.
Девушке даже понадобилось какое-то время, чтобы переварить смысл ответа ведьмы. Черт, да что с ней такое? Разве нельзя говорить как обычные люди?
— Не беспокойтесь, проблем не возникнет, — отмахнулась Сэди. Потом она все хорошенько обдумает. По правде говоря, сейчас она поддакнула бы чему угодно, лишь бы выбраться из этой передряги.
Старуха отошла в сторону и пропустила ее.
— А как вас зовут? — осведомилась девушка, юркнув внутрь.
— В округе меня называют Абуэла, — последовал ответ.
Сэди, хотя и не разговаривала на испанском, язык все же немного понимала и потому знала, что имя означает всего лишь «бабушка».
— А меня Сэди зовут.
— Знаю.
Девушка удивленно обернулась. Но тут же решила, что вообще-то ответить «знаю» можно на что угодно.
Абуэла улыбнулась. Что-то в выражении глаз ведьмы подсказывало, что ей точно известен ход мыслей Сэди.
— Итак, Сэди Хиггинс, — продолжила старуха. — Кто, по-твоему, предложит свою душу в обмен на твою безопасность?
Черт, мелькнуло в голове у девушки, а фамилию-то мою откуда она пронюхала?
Абуэла по-прежнему улыбалась. И когда она затворила дверь, Сэди осознала, что внутри ведьминого дома ей могут грозить куда большие неприятности, нежели снаружи.
14. Томас
Тетушка Люси поваром была ничуть не хуже, чем его мать и тетушка Лейла. Все трое запросто могли сотворить из простейших ингредиентов такое блюдо, что величайшие шеф-повара мира обзавидовались бы. Томас чуть не захлебнулся слюной, стоило женщине поставить перед ним тарелку: лепешка с горкой чили
[27], среди компонентов которого значились фасоль тепари, обжаренная кукуруза, тыква и перец, и все это под мелко нарезанным латуком, сметаной и сальсой из томатов, чипотле, почек чоллы и зеленого чили.
— Где ты все это берешь? — поинтересовался он.
Тетушка махнула на другую сторону прудка, куда-то дальше за дуб и мескитовые деревья.
— У меня там огородик, — пояснила она и с улыбкой добавила: — Хочешь не хочешь, а приходится делить его с местными кроликами и оленями. Остальное мне привозят из города.
Томас кивнул. Все казалось таким обычным, таким будничным. Сидишь себе за столом да наслаждаешься домашней едой. Солнышко светит. Вокруг раскинулась пустыня, а вдали маячат горы. Все так знакомо — и в то же время так неестественно. Чувствуешь себя почти как дома, вот только еду приготовила умершая тетка, и вместе с ними за столом сидит, предположительно, бывшая жена Ворона, сотворившего мир. Вдобавок на них троих поглядывают призрачный ворон да пес — и не какой-то там пес, а дух смерти.
И еще Томас почему-то не горел желанием выяснять, каким в этом мире окажется упомянутый город.
А затем он вспомнил, как попал сюда с Консуэлой.
— А ты знаешь, что находится у тебя под двором? Целый мир, совсем другой, и он отделяется от нас только досками и десятком сантиметров земли!
Тетя Люси молча смотрела на него.
— Правда-правда! — выпалил парень, но тут Консуэла и ее ворон-близнец рассмеялись. — Что? Да вы же сами это видели, как и я!
— И видела, и не видела, — отозвалась женщина. — Те доски, что ты отодрал, всего лишь перекрывали проход между мирами. А нарисованное на них небо существовало лишь потому, что ты увидел его своим шаманским зрением.
— Да нет у меня никакого шаманского дара, сколько можно повторять!
Но тут тетя Люси накрыла его руку ладонью и мягко проговорила:
— Он у тебя есть.
Томас уставился на нее с искренним удивлением.
— Им обладают все мужчины рода Кукурузные Глаза, — продолжила тетушка. — И некоторые женщины.
— Да что это хоть значит-то?
— Ты знаешь, что это значит, — ответила она, не отрывая от внука пристального взгляда. — Ты видишь мир гораздо глубже, нежели большинство людей.
Возразить на это парню было нечего.
— Но я не хочу быть шаманом! — заявил он.
— Никто тебя и не заставляет. Ты мог бы бегать и с рувимовскими псовыми братцами.
— Но во мне не течет кровь майнаво.
— Как и в них, — пожала плечами тетушка. — Традиции кикими помогают им развить даже весьма незначительные способности. Ты, как и любой из них, тоже можешь облачаться в кожу четырехлапого.
Томас покачал головой.
— Это прельщает меня не больше, чем обязанности шамана. Но, похоже, деваться некуда, хочу я того или нет.
— Да с чего ты взял, что должен стать шаманом?
— Даже не знаю… Просто в воздухе носится: все от меня этого ожидают. Да и Морагу подыскивает ученика.
— Это верно, — кивнула тетя Люси. — Он ведь возвращается, не так ли? То есть он вернулся… Смотря в каком времени ты находишься.
— Так Морагу уезжал? — поразился парень. Он даже представить себе не мог шамана вне резервации. — И куда же его носило?
— Все рано или поздно покидают резервацию, — отозвалась тетушка. — Взять хотя бы меня. Просто некоторые не уходят так далеко, как Морагу сейчас, — и добавила с улыбкой: — В прошлом, я хотела сказать.
— Но куда он уходил-то?
— Об этом тебе лучше спросить у него самого.
Томас кивнул и вернулся к тарелке. Есть всяко было проще, нежели пытаться осмыслить, насколько странной стала его жизнь.
Гордо за разговором следил тоже — по крайней мере, так казалось со стороны. Когда все занялись едой, огромный черный пес умиротворенно опустил голову на лапы. Подчистую обглоданная кость его больше не интересовала.
Томас очистил тарелку последним кусочком лепешки и уже собирался отправить его в рот, как вдруг заметил, что Гордо внимательно за ним наблюдает. Заискивающий взгляд исполинского пса ничем не отличался от тех, которыми провожают лакомые кусочки самые обычные собаки в резервации, и, напрочь позабыв про всякую мистику, парень бросил зверюге угощение. Пасть Гордо распахнулась гораздо шире, нежели можно было ожидать исходя из анатомии животного, и лепешка исчезла в ней, словно брошенный в каньон булыжник.
Ситала со своего насеста на дымоходе отрывистым гортанным звуком выразила одобрение.
