— Девка ты неплохая. В институте на тебя характеристика положительная. Вляпалась, ты Вера Алексеевна. Можешь по всей тяжести пойти, если не дашь следствию нормально разобраться. Годков десять за кражу предметов, имеющих историческую, научную, художественную или культурную ценность схлопотать.
Дыхание длинноногой стало тяжелым, ее вздохи заполнили пространство. Крюков понимал, что почти у цели. Он знал, что ладони у нее сейчас холодные и липкие. По спине побежала струйка пота. Она уже и не пытается разыгрывать гнев. Ссутуленная поза и липкий страх. Повезло, в отличие от Княжны, Вера оказалась слабачкой.
— Есть шанс все исправить, — подытожил Крюков, встал и вышел из комнаты, провернув пощелкивающий замок.
У Веры было время подумать. Семь часов тридцать восемь минут. Это время Крюков определил экспериментальным путем. Вполне достаточное для того, чтобы человек побыл наедине с собой в ожидании неотвратимого. Когда он перестанет сопротивляться и согласится на сделку со следствием. Конечно, это правило работало не для всех. Но неопытные кололись, и все походило на то, что Вера — из их числа.
Когда Крюков вернулся, Портнова из волчонка превратилась в лису. Она для себя уже определилась со стратегией поведения и включила на полную мощность свою сексуальность.
— Предположим, я согласна, — объявила она и приспустила лямку своего топа. Заглянула в глаза Крюкова взглядом, полным откровения и податливости. — А что ты сделаешь для меня?
Крюков бы сделал для нее все, не будь она преступницей, да еще лесбиянкой. Эта девица была абсолютно в его вкусе, в самое яблочко.
— Давай так, я сделаю все, что смогу. И не надо меня агитировать за советскую власть. Подними лямку. А ты сейчас все как было, подробненько, и расскажешь. Если соврешь, то эта будет последняя наша встреча. Дальше только с судьей пытайся договориться.
Вера начала свой рассказ. Когда они приехали с Асей в столицу, все складывалось очень даже неплохо. Поначалу они скрывали свои отношения, но потом выяснилось, что это совершенно необязательно. Публика здесь прогрессивная. А тем более в среде искусствоведов, такие, как они, через одного.
Душа развернулась. Но и быстро завернулась. Вскоре Вера уже чувствовала принижение не из-за ориентации, а из-за бедности. Москвички-сокурсницы на модных тачках ездят, по курортам мотаются, не москвички быстро парней цепляют и раскручивают. Так складывалось, что большинство девок в окружении Веры — в шоколаде и на нее посматривали свысока. Вера знала, что она не хуже этих финтифлюшек. С мозгами у нее был прядок, в отличие от них. Но когда она прозябала на остановке в ожидании забитого до отказа троллейбуса, а мимо проносились нимфетки на мерседесах, весело помахивая ручками, произошло у Веры какое-то переосмысление. Она прикинула, сколько будет зарабатывать после выпуска, прикинула, сколько лет придется пахать на авторитет. И только к сорока она станет уважаемым специалистом, дико занятым и живущим на работе, ради того, чтобы исправно выплачивать свой кредит на квартиру. Так почему одни рождаются с серебряной ложкой во рту, а ее жизнь так и пройдет в пахоте и кредитах? Какая-то вселенская несправедливость была во всем этом.
Ася тогда начала копейку зарабатывать, конфетно-букетный период устроила. Но оттого становилось еще горше. Вера хотела большего.
А перемены не заставили себя ждать. В подвале третьей общаги была дискотека. Там и студенты, и местная шпана ошивались. Верка с однокурсницами пошла потусить. К ней отморозок прицепился. Танец за танцем, прохода не давал. В местечковом клубе охрана только на проходной люминесцентные печатки на руках проверяет, а то, что в зале творится, никого не волнует. Когда окончательно допек этот мужик, Вера домой свалила. А он — за ней, да в темноте домогаться полез. Тогда Вера заметила идущего со стороны клуба коренастого парня. Увидев потасовку, он за нее вступился и набил морду этому дегенерату. Как оказалось, заступник — не парень, а девушка. Только по голосу можно было отличить. Тембр хоть и грубый, с хрипотцой, но все же женский.
— Я Люба, — представилась она.
— Вера.
— Я видела тебя в клубе с этим. Уверена была, что это чучело выкинет крендель. Тебя подвезти? — спросила она, глядя исподлобья.
— Спасибо! — Вере хотелось ее обнять в знак благодарности, но было как-то неловко. Только сейчас по взгляду Вера поняла, что она из своих. — Я здесь рядом живу в шестой общаге.
— А… кофейку, может быть? — спросила Люба.
— С удовольствием, за мой счет. Хоть как-то отблагодарю тебя, — обрадовалась Вера.
Они выехали к ночному кафе.
— Держи, — Люба протянула яблоко.
Вера ощутила себя девочкой, рядом с которой добрый и сильный человек, которому хотелось довериться. Ей нравилось все. И выдающиеся желваки Любы, и ее мышцы, проглядывающие из-под футболки. И сочное яблоко, и кожаное сиденье, в котором она утопала, ей нравились тоже.
Любовь ухаживала красиво. Встречала на своем модном джипе у дверей института. Заваливала подарками. Все завертелось словно в сказке. Только Ася своими соплями раздражала. Люба, узнав, что Вера живет не одна, сразу же пригласила ее к себе.
Со временем Вера обратила внимание, что иногда Люба говорит по телефону коротко и отрывисто, будто шифруется. Она заподозрила, что есть у нее другая пассия, решила поговорить об этом. Люба психанула, прооралась и запретила ей лезть не в свои дела. Вера поначалу испугалась, но потом успокоила себя тем, что любому человеку пространство нужно.
Чуть погодя очередная непонятка случилась. Вера в машине забыла свой телефон. Полезла в барсетку Любы, чтобы ключ от машины взять. И увидела огромный перстень с камнями. Она самонадеянно полагала, что это подарок ей. Но Княжина его так и не вручила. Тогда Вера не выдержала, собрала сумку и вернулась в свою общагу. Ее комната пустовала, Ася к тому моменту уже съехала на съемную квартиру.
Горюя холодным вечером, Вера услышала стук в дверь. Это была Люба! Понурая она прошла в комнату, прикрыв за собой дверь. И тихо рассказала о том, что занимается поставкой ценных вещей. Это признание обрадовало Веру, ведь ее Люба не имела никого на стороне! Для нее это было главным. И зажили они по-прежнему вместе, только тайны между ними кончились, отчего стало еще веселее.
Видя, как лихо Люба делишки проворачивает и приличными суммами вертит, Вера начала проситься ей подсобить. Научиться чему-то, надоело в институте трусы протирать. Подруга ее послала с этой просьбой подальше. А через месяцок сама подошла с разговором.
— Есть у вас препод Николай Бурсов, — начала она.
— Противный тип, все время меня раздевает глазами, — сказала Вера.
— Очень хорошо, — неожиданно сказала Люба. Вере от таких слов даже как-то обидно стало. Ей казалось, подруга должна всем посягающим морду бить без разбору. — Он в реставрационной мастерской Пушкинского музея работает. Чувак до денег жадный, с пятой богатой и нелюбимой женой живет. Понятное дело, давно самостоятельности хочет, а вот без денежек он не привык.
