Когда выскочила на платформу, Косанского и след простыл. Клара ласточкой неслась по перрону, взмывала по лестницам, и, наконец, выбежала на площадь возле станции. У остановки топились люди, Клара дотошно всматривалась в лица, историка здесь не оказалось. Рядом уныло стояла одинокая машина такси. Клара подошла к машине, постучала в окно. Водитель приспустил стекло.
— Куда? — спросил он.
— Сейчас отсюда машина не отъезжала?
— Дамочка, я не информбюро, — хамски ответил шофер.
— А если так, — Клара протянула тысячную купюру.
— Отъехал серебристый опель астра, — мужчина шустро спрятал купюру.
— Водителя машины знаете?
— Петруха Гаврилов.
— Позвонить ему можете, узнать куда направился?
Водила нехотя достал мобильный телефон.
— Петро? Тут клиент интересуется куда ты поехал, — он обратился к Кларе. — Спрашивает зачем?
— Надо! — Клара села в машину такси. — Где он? Давай за ним!
— Сказал, что везет клиента. И клиентские тайны не выдает.
— Скажи, что я заплачу.
— Бросил трубку, — водитель пожал плечами.
— Кто такой реставратор, знаешь? — спросила Клара.
— Неа, так куда вас везти?
— Никуда! — Клара вышла из машины, хлопнув дверью.
Затренькал телефон.
— Кларочка, где ты?! — воскликнул Василий крайне обеспокоенным тоном. — Я уже в местном отделении полиции! Наряд оформляют на твои поиски.
— Никакого наряда не надо! Я — в Брагобиче на станции. Косанский здесь, но где именно, я не знаю. Оторвался.
— Выезжаю, жди на месте, — сказал озабоченно Василий и отключился.
Клара вспомнила про Йосефа. Он из криминально-искусствоведческой среды, может, и скажет что.
— Йося, ты знаешь, кто такой реставратор из Брагобича? — спросила Клара по телефону.
— Кларочка Кузьминична, вы воистину полагаете, что я всеведущ! Конечно же, я не знаю никакого реставратора из Брагобича. Я работаю только с парой-тройкой проверенных людей. На этом мои познания заканчиваются.
— Йося, я сейчас нахожусь одна на железнодорожной станции Брагобича. У меня нет ни машины, ни водителя, ни охраны. И я — на полшага от моей пропавшей картины, которую ты, кстати, приметил. Неужели ты не встряхнешь свои связи, чтобы помочь мне?
— Клара Кузьминична, да я готов хоть всех перетрясти ради вас. Где Брагобич, а где Москва?
— Ты, Йося, был прав, на картине зашифрована информация о кладе. И если мой клад унесут из-под носа, в этом будешь виноват только ты. А ты не подумал о том, когда я найду тот клад, то, возможно, меня заинтересует кое-что пристроить в надежные руки?
— Клара, не люблю я разговоры о неубитом медведе. Не особо рассчитывайте, не все мне подвластно, я всего лишь маленький антиквар.
На этом разговор и закончился. Клара прошла в небольшое здание станции. Села на лавке, задумалась. Опять все ускользало из рук. В зал залетел голубь, воркуя, сел у ног Клары. Он клевал рассыпанную шелуху семечек, потом сворачивал свою голову и смотрел на Клару укоризненным взглядом. Кузьминична пошла к автомату, купила пакетик семечек и высыпала серому наглецу. Голубь нажрался от пуза и уснул, преданно положив голову на кроссовок Клары. Раздался звонок. «Василий приехал», — подумала Клара. Но оказалось, что звонил Йосеф.
— Реставратор — это умелец, занимается краденным антиквариатом. Я договорился, чтобы он тебя принял. Пиши адрес.
Клара подбежала к машине такси, которая за это время так никому и не понадобилась. Плюхнулась на заднее сиденье.
— Советская, пятьдесят один, — сказала она.
— Четыреста пятьдесят рублей, — ответил водитель.
— Быстрее!
Ехали минут десять по ночному слабоосвещенному городку. Прибыли по указанному адресу к двухэтажному дому пятидесятых годов, на первом этаже которого висела табличка с надписью «Мастерская». Что за мастерская, указано не было.
— Подожди здесь, — сказала Клара.
— Включать счетчик? — спросил водитель.
— Ээх, и ты туда же, — презрительно покачала головой Клара.
Таксист заглушил мотор. Клара позвонила в звонок. Дверь открыл мужчина, похожий на индейца: с плетеной косой, в которой поблескивали седые пряди. В льняной рубахе, шароварах, прикрытых фартуком. С лицом, обрамленным шрамом.
— Я от Йосефа, — представилась Клара.
— Тебя и жду, уходить собирался, как мне позвонили. Сказали, что твоя то картина.
— Да, моя.
— Проходи, раз так.
Вдоль стен тянулись полки с инструментом. На полу нестройными рядами громоздились предметы мебели, статуэтки, картины. Возле окна на столе стоял деревянный сундук, рядом лежала шлифовальная машинка.
— Минут тридцать, как он ушел, — реставратор предложил стул. — Да вы присаживайтесь.
— Где картина?
— Картину он забрал.
— Как так?! — воскликнула Клара. — Ну почему все ускользает из рук?!
— Я снял верхний слой, — прервал причитания реставратор.
— И что там? — насторожилась Клара.
— С картиной пришлось повозиться. Под вторым слоем краски оказалась схема. Вся площадь поделена на квадраты, как шахматная доска. На одном из квадратов нарисован ворон.
— А вы можете ее изобразить?
— Там и изображать нечего, — реставратор расчертил шахматку, квадрат в третьем столбце и пятой строке он пометил крестом.
Клара вышла из мастерской. Она только сейчас ощутила, что покрыла ночь не по-летнему свежая, полная луна холодным светом окутала землю. Как-то зябко и неуютно стало. Клара набрала номер Василия, но его абонент находился вне зоны действия сети. Клара написала ему смс:
«По мои прикидкам, драгоценности украл из кельи сам Вениамин Смирнов. Он их перепрятал. И нарисовал схему на случай, если с ним что-то случится. Сверху он написал картину, имеющую ключи к разгадке.
Поскольку под вороном изображена могила, то, скорее всего, Вениамин и спрятал клад в могиле. Ворон символизирует драгоценности. А эта схема показывает место на кладбище, в котором он спрятал клад.
У меня на руках копия схемы. Я выезжаю в Голозерск. Не могу допустить, чтобы историк опередил нас. Возвращайся назад».
Клара отправила сообщение и села в автомобиль такси, дожидавшийся ее.
— Голозерск, — скомандовала она.
Ехали уже час. Зябкость Клару пробирала и в машине. Сжавшись в комок, она летела навстречу неизвестности. На пути к этой неизвестности она переступила через свое недоверие и вновь обрела отца. Клара впервые задумалась о том, что, возможно, Василий не имел к ней корысти. И, возможно, она жила в мире неоправданных подозрений, в которых ей неуютно и холодно. Оттого и все ее отношения походили на эксцентрическую комедию, поскольку недоверие не давало продвигаться вперед. «Сложно быть богачкой», — подумала Клара и начала задремывать.
