— Это скоро кончится, — сказал водитель.
— Что скоро кончится? — удивилась Клара, испугавшись того, что она подумала вслух.
— Холод несвойственный для июля. Я смотрю, вы озябли. Извините, у меня печь поломалась.
Кларе вдруг стало волнительно: Василий ни разу не позвонил. Она достала телефон. Аппарат разрядился.
— Приехали, Боровая, 25, — сказал водитель.
Света в окнах дома Косанского не было. «Зная, что его преследуют, он решил не медлить и под покровом ночи поехал на кладбище», — решила Клара.
Тщедушный неврастеничный историк никакого страха у нее не вызывал. Его следовало остановить. Тем более, что у нее в сумочке лежал дамский Браунинг, подаренный некогда мужем. «На всякий случай», — сказал он, вручив подарок после того, как на него произошло покушение.
— На кладбище! — скомандовала Клара. Она не могла допустить, что ее клад достанется проходимцу.
Водитель удивленно обернулся.
— Я не поеду на кладбище, — он покачал головой.
Клара протянула стодолларовую купюру. Водитель задумчиво посмотрел на нее.
— Только ждать я не буду, — предупредил он.
— Поехали! — Кузминична была полна решимости.
— А где кладбище-то?
Клара вспомнила изображение картины.
— Не знаю, думаю, недалеко от церкви, — сказала она.
— А церковь где?
Изрядно нарезав зигзагов по улицам Голозерска, машина выскочила к окраине, где ютились деревенские домики и стояла церквушка, слабо подсвечиваемая уличным фонарем. Она была из кирпича. На ту, что на картине, мало походила. Но справа от основного здания ютился деревянный дом с куполами. Похоже, что это остов дореволюционной постройки.
— Думаю, кладбище рядом, — сказала Клара. Она указала на проселочную дорогу. — Давай свернем сюда.
— У меня машина низкая, — недовольно проворчал водитель.
— Я добавлю еще тысячу, и ты меня довезешь до кладбища.
— Если застрянем, сами толкать будете, — промямлил шофер, но все же свернул в сторону полей.
Дорога и впрямь была ухабистая, машину подбрасывало на кочках так, что Клара опасалась удариться головой. В свете луны колея едва была видна. Дорога приближалась к лесочку, затем повернула направо, змеей бежала вдоль чащи. Потом колея направилась в лес. Клара подбодрила водителя и настояла на продолжении пути. Наплутавшись во тьме, водитель изрыгнул короткую, но емкую матерную брань, наотрез отказался везти дальше и развернул машину назад на опушку. Никакого кладбища в округе не наблюдалось. Нестерпимая тряска вызвала у Клары позыв рвоты.
— Останови, — сказала она, когда они выехали из леса.
Клара выскочила из машины и опорожнила желудок. Свежий ветер ударил в лицо, стало немного легче. Кузьминична распрямилась и разглядела вдали тусклый источник света. Всмотревшись, она увидела крест.
— Там кладбище, — она указала водителю.
— Я туда не проеду, — ответил он. — Сяду на брюхо.
— Я заплачу, — заверила Клара.
— Не знаю, что там вам нужно. Я верующий, и не поеду за вами, — отрезал он.
— Ээх, — Клара отдала ему обещанные деньги и двинулась к источнику света.
Ветер бил в грудь. Хлопковый жакет распахнулся и намеревался слететь. Ноги заплетались в зарослях репейника, то и дело проваливаясь в ямы. Хоть и ковыляла походкой неровной, как подраненный солдат, Клара спешила. Навстречу ветру, сокровищам и справедливости!
Клара кралась меж высокими ивами, распустившими по ветру плакучие космы. Дошла до оградки из камня, сохранившейся только у основания и едва различимой среди высокой травы. За век стихия уничтожила результат человеческого труда. Природа брала свое. Буйные заросли кустарника и дурман-травы с человеческий рост скрывали любой намек на кладбище, если бы не торчавший выше остальных могильный крест.
Клара, осторожно пробираясь через эти могильные джунгли, кое-где замечала надгробия и кресты. Найти нужную могилу в этих условиях — задача не из простых, но ее решили уже за нее. Клара двигалась на свет фонаря. Она поймала себя на мысли, что ужастики с кладбищенскими темами смотреть куда страшнее, чем самой оказаться ночью на погосте. Приветливо светила луна, без которой здесь была бы тьма тьмущая. Разросшиеся кусты сдерживали порывы ветра, и здесь теплее, чем в поле. А главное, растительность давала возможность подкрасться незамеченной. Клару не накрывал страх, напротив, она ощущала в себе хищнические инстинкты. Она следовала за добычей, которую не могла упустить. Она слышала ритмичное биение своего сердца, подгоняемое не паникой, а охотничьим возбуждением.
Прокравшись ближе, Клара увидела Косанского. Он, погрязший по колено в земле возле небольшого надгробного камня, рыл могилу. Подтирал рукавом с сухощавого лица пот. Клара взяла пистолет в руку, взвела курок. Историк остановился, осмотрелся.
— Почудилось, — сказал он и перекрестился. — Прости, Боженька, за грехи мои. Я ж … из благих побуждений. Я исправлюсь, Боженька, обещаю.
Клара вышла из-за куста.
— Насчет этого ты прав. Исправиться тебе даже помогут.
— Расплата пришла, — ошеломленно произнес Косанский.
Он бросил лопату и кинулся наутек.
— Стоять! — крикнула Кузьминична и пальнула в воздух.
Историк шустро удалялся. Клара рванула за ним. Она бежала, не различая под ногами пути. Ее ноги вязли в топком месиве травы, под которым прятались камни. Поскользнулась, едва удержав равновесие. Осмотрелась. «Шрк», — раздался шорох впереди. Сердце выпрыгивало из груди. Нет, она не даст ему уйти. Побежала. Споткнулась и завалилась на крест. Косанский скрылся из вида. Клара ускорилась. Трава тянула к ней свои длинные тощие руки, пытаясь схватить и опутать. Работая локтями, как олимпийский пловец, Клара пробиралась сквозь ее заросли. Остановилась, прислушалась. Справа раздался щорох, Кузьминична кинулась на звук. Нога провалилась в яму. Пистолет выпал из рук. О могильную плиту разбила колено. Сковала острая боль. На тело навалилась туша, прижавшая к земле. Цепкий хват на горле сжимался, отнимая возможность вздохнуть.
«Ахррр», — вырвался хрип из груди Клары. Сгустилась тьма.
Клару похлопывали по щекам. Она открыла глаза. Над ней нависло озабоченное лицо Василия. Косанский сидел на могилке в наручниках, а Крюков курил в стороне. Клара потерла побаливающую шею.
— Ну слава Богу, — выдохнул Василий.
— Вы? — удивленно спросила она.
— Как ты себя чувствуешь?
— Бывало и лучше, но вид Косанского в наручниках вызывает у меня воодушевление, — Клара села.
— Удивительная ты женщина, Кларочка. Все ты делаешь наперекосяк, безрассудно лезешь на амбразуры, а в итоге, все по-твоему выходит.
