Осознание всего этого обрушивается на Дон.
Черт.
— Эй!
Чей-то голос прерывает начавшуюся паническую атаку. Голос женский, но точно не Кайлы. Значит, Бриэль.
— Бриэль? — жалобно зовет Дон. — Где ты?
Среди карликовых деревьев мелькают всполохи фонарика, и Дон видит приближающуюся к ней Бриэль — силуэт в тусклом свете. Бриэль быстро сокращает дистанцию, она маленькая, грациозная и проворная, и совершенно не выглядит встревоженной или уставшей.
— Заплутала? — спрашивает она.
Дон кивает:
— Я чуть с ума не сошла.
— Не волнуйся, — отвечает Бриэль. Она показывает на ношу Дон. — Нам бы сейчас огоньку.
Дон не может сдержать смех. В руках собранные сучья.
— Тут на всех хватит.
Бриэль улыбается.
— Тогда я с тобой дружу, — говорит она. — Пойдем обратно в лагерь.
53
— Сумасшедший дом какой-то, да? — спрашивает Дон Бриэль, следуя за миниатюрной девушкой. — Все, что произошло, — просто фильм ужасов, да?
Бриэль оборачивается, луч света от налобного фонарика наискосок разрезает темноту. Лучу ничего не мешает — вокруг лишь открытое пространство, — и он растворяется в темноте. Дон чувствует приступ клаустрофобии, грудь сжимается из-за давящей со всех сторон темноты. Оказаться ночью в горах — впечатление не из приятных.
— Что именно? — спрашивает Бриэль. — То, что наша наставница сорвалась с обрыва? Или в целом участие в безумном марш-броске, потому что родители и сотрудники опеки решили, что нам стоит проветриться?
— Даже не представляю, как такое может быть законным, — соглашается Дон. — Кристиану тут точно не место.
— Он настоящий педофил.
— Конечно. Но к Брендону и Эвану у меня еще больше претензий.
Бриэль не сбавляет темпа. Тропа становится круче и петляет между камней.
— Да, — отвечает спокойно Бриэль, — это полный отстой.
— Думаешь, Эмбер выживет?
— Не знаю. Смотря удастся ли Алексу вовремя дойти до базы. — Она делает паузу. — И от того, отпустят его или нет.
Дон ждет продолжения.
— Кто? — наконец спрашивает она. — Кто может его не пустить?
— Парни. — Бриэль снова делает паузу, чтобы Дон переварила ее слова. Когда молчание затягивается, она вздыхает. — Он вроде как подпортил их планы.
— Ты о чем? — Дон вдруг чувствует себя дурехой, которая пришла на урок японского, хотя даже элементарного приветствия сказать не может. — Что ты имеешь в виду?
Они забираются на возвышенность, и тут Дон видит перед собой огни: свет фонариков, пламя костра.
— Вот ты где! — говорит Уорден, направляясь в их сторону. — Черт возьми, я уже начал переживать.
На Бриэль он внимания не обращает, проходит мимо, тянет руки к Дон и забирает у нее сучья.
— Давай скорее. Ужин почти готов.
Дон отдает ему ветки. Она не торопится идти за ним к лагерю, надеясь получить от Бриэль ответ.
Но Бриэль как сквозь землю провалилась. Черный Медведь неожиданно появился и снова исчез, оставив Дон еще больше вопросов и противное ощущение, что все неприятности еще впереди, — ощущение такое же явственное, как приближение бури.
54
Только взявшись за ужин, Дон понимает, как же она хочет есть.
Она умирает от голода.
Она с самого завтрака не ела ничего, кроме энергетических батончиков. Испытания дня — падение Эмбер, блуждания в темноте — отбили мысли о еде.
Но теперь, вонзив свою вилку-ложку в одно из таинственных, якобы мясных дегидрированных блюд из запасов Кристиана, Дон слышит, как урчит живот, и чувствует легкое головокружение, так что даже сомнительный полуфабрикат, на ее взгляд, не уступает первоклассному ростбифу.
Вообще-то, судя по упаковке, это какая-то паста. Неважно! Главное, блюдо горячее, сытное, и оно гораздо лучше энергетических батончиков или упаковки риса, с которой Дон таскается уже целую вечность.
Вкусно до умопомрачения.
Дон ест так быстро, что не замечает на себе пристального взгляда Уордена, а когда все же отрывается от фольгированной упаковки, то ловит в его глазах отблеск костра и понимает, что все это время он наблюдал, как она уплетает за обе щеки. Дон приосанивается, пытается проглотить остатки еды и улыбнутся в ответ так, чтобы при этом не выглядеть полной дурой. Тут Уорден делает ей знак, вытирая подбородок, его губы трогает улыбка; Дон откладывает вилку-ложку и дотрагивается до собственного подбородка — а на нем то ли слюни, то ли соус от пасты. Уорден разражается смехом, Дон, сгорая от стыда, отворачивается и тоже смеется. С другой стороны от костра Лукас с отвращением фыркает и отводит от них взгляд.
А Уорден продолжает смотреть на Дон, и в его глазах играют отблески костра.
— А что насчет Кристиана? — спрашивает Дон под непрекращающиеся завывания ветра.
Брендон и Эван ухмыляются.
— А что насчет Кристиана? — переспрашивает Эван.
Лукас понимает сразу.
— Наверху нет палатки. Разве при такой буре не стоит за него переживать? Сегодня на вершине наверняка будет холодновато.
Дон с благодарностью смотрит на Лукаса, но тот не обращает на нее внимания. Он смотрит на Уордена. Как и остальные.
Уорден качает головой.
— Мы нашли там полость, — говорит он. — Хоть какое-то укрытие. А в рюкзаке Кристиана было спасательное одеяло, я сам видел. Сегодня ночью он, конечно, померзнет, однако ничего страшного с ним не случится.
Уорден смотрит на каждого члена Стаи по очереди, говорит уверенным голосом и совершенно не выглядит обеспокоенным.
Наступает ночь. Ветер только усиливается, раздувая языки костра и подкидывая снопы искр в небо. Если чуть отойти от костра, сразу становится холодно, Дон чувствует на лице первые капли дождя.
Черт, мысленно стонет она, даже свой брезент еще не растянула.
Нужно побыстрее натянуть дурацкий брезент в этой кромешной темноте, пока дождь совсем не разошелся. Дон понимает, что все равно сегодня будет холодно и сыро и она не уснет.
Надо было брать палатку, а не идиотский рюкзак!
Впереди долгая, полная кошмаров ночь.
55
— Что ты делаешь? — спрашивает Уорден, когда Дон рыскает в темноте в поисках своего рюкзака.
