Он убрал трубку в карман и поднялся.
— Слушай, Птенчик, я сейчас сдристну на пару часов по шкурному делу. Ты остаешься за старшего! — крикнул Крюков уже на ходу, скатываясь вниз по лестнице. — Кто полезет — стреляй на поражение!
— А если начальство с проверкой заявится? — поинтересовался гигант, перегнувшись через перила.
— Их можно по нога-а-ам! — раскатисто донеслось из глубины лестничного колодца.
* * *
6
Крюков ездил на особой машине. Это была бронированная, с двухсотсильным "чайкиным" движком, волга, прослужившая свои лучшие годы сначала в "девятке" — сопровождении, потом в "семерке" — наружке. Там она и была выкрашена в салатовый, с шашечками, цвет тогдашних московских такси. Крюков купил списанную рябуху по цене металлолома и относился к ней крайне бережно — в мотор не лазил, не перекрашивал и не мыл. Даже дырки от пуль на внешнем корпусе не заделывал. С этим был связан единственный недостаток машины — она боялась дождя. Но в остальном проблем не было и рябуха, как ни странно, бегала, причем довольно бодро.
Крюков подошел к верной рябухе, открыл дверцу салона и первым делом отключил сигнализацию. "Русский клиффорд" — граната РГД-5 на растяжке за педалью тормоза. Затем он открыл капот и запустил двигатель одним изящным движением — закоротив толстой отверткой клеммы стартера.
Сама отвертка сгорала за пару месяцев до ручки, зато при такой технологии владелец мог не опасаться угона.
До дома Зелинских Крюков добрался минут за десять, счастливо избегнув неоднократных попыток соискателей славы летчика Талалихина совершить ночной таран. Сориентировался по памяти. Дверь в квартиру оказалась не запертой.
В комнате сидели двое — Семен Зелинский и Ирина. Тело Галины уже увезли в морг, милиция тоже ушла. Крюкову показалось, что даже люстра в комнате горит как-то пронзительно-тоскливо. Так бывает в доме сразу после того, как его посетила смерть.
Крюков имел в скорбных делах удручающе большой опыт. Он поставил на стол бутылку "столичной" и попросил Ирину:
— Принеси стаканы.
Семен сидел неподвижно. Крюков знал Зелинских не очень близко.
Встречались несколько раз. С годами даже старые друзья видятся все реже. Но у него создалось впечатление, что Семен и Галина были идеальной парой. Он — банкир, она — врач, причем, вовремя и много получающая.
Ирина частенько всуе роняла с белой завистью:
"Живут же Галка с Семеном!"
И тут же, суеверно поплевав за левое плечо, добавляла:
"Дай им Бог"…
Не дал. Не дал детей, а теперь вот и долгой совместной жизни.
Ирина поставила на стол большие стограммовые лафитники. Крюков свернул пробку и налил Семену полную, а себе и Ирине до половины.
Выпили молча и без присловий про "землю пухом" и прочее. Наконец Крюков прервал тягостное молчание:
— Расскажите, наконец, как это произошло.
— Вот, прочти, — Семен бросил на стол сложенную газету "Версии и доказательства", на полях которой торопливым почерком было выведено несколько строчек.
Крюков прочитал предсмертную записку Галины:
"Прощай, мой дорогой. Спасибо тебе за то счастье, что у нас было.
Я больна СПИДом. Жить с этим я не могу, объяснить тоже. Прости, если сможешь, и не тяготись моей памятью. Женись и живи. Только вспоминай меня иногда. Твой глупый Галчонок".
Крюков словно мелкий жулик спрятал защипавшие глаза и, прокашлявшись, пробурчал:
— Ментам это не показывал?
— Нет, — покачал головой Семен. — Зачем? Им и так все ясно. К тому же она не им писала, а мне. Это же не докладная: прошу в моей смерти винить такого-то. Я неправ?
— Не знаю. Наверно прав.
Крюков налил еще. Снова выпили не закусывая. Наконец Крюков задал самый трудный вопрос:
— Откуда у нее взялся СПИД? Извини…
— Не за что, — Зелинский впервые за все время поднял голову и посмотрел Крюкову в глаза. — Я не знаю, как и где она могла заразиться.
Понимаешь? Не знаю!
— Успокойся, Сеня.
Ирина положила руку ему на плечо и он снова поник. Крюков сжал зубы и продолжал:
— Я допускаю, что сейчас не время и не место, но если здесь что-то нечисто, то разобраться лучше сразу. Почему у вас не было детей?
Семен снова покачал головой как лошадь, которую одолели мухи:
— Вы будете смеяться, но мы боялись.
— Вы? Чего? — дуэтом выпалили Ирина и Крюков.
— Неустроенности. Все оттягивали, думали — вот еще немного. Окончательно встанем на ноги… А тут кризисы… К тому же в прошлом году на меня начали наезжать.
— Почему не сказал? — проворчал Крюков.
— Мы с тобой еще не были знакомы. Я все время боялся, что меня убьют… Кто же мог ожидать, что она уйдет раньше меня?…
— К делу, — жестко прервал его Крюков. — Если вы не хотели иметь детей, то принимали меры?
— Да, я всегда пользовался презервативом, — кивнул Зелинский.
Крюков насупился:
— А сейчас можешь дать мне в рожу один раз, но сильно. Только ответь: у Галины кроме тебя кто-нибудь был?
Зелинский не пошел навстречу предложению Крюкова и не стал его бить. Он лишь снова затряс головой:
— Нет, не было. Во всяком случае мне про это ничего неизвестно.
Но, думаю, она не стала бы ничего от меня скрывать. Она была необыкновенной женщиной!
Крюков прокурорским взглядом вперился в Ирину:
— А может быть ты что-нибудь знала? Она ведь могла с тобой поделиться как с подругой?
Ирина оскорбленно поджала губы:
— А я бы тебе врезала с большим удовольствием! Не было у нее никого, и быть не могло! Сеня прав. Если бы Галке кто-то настолько понравился, чтобы с ним… Одним словом, Семен узнал бы об этом первым.
— Так, — принялся рассуждать Крюков. — Самую опасную, но самую вероятную версию можно считать практически закрытой.
— Просто закрытой, — поправила Ирина.
— Хорошо, просто закрытой, — согласился Крюков. — Поехали дальше.
Уколы. Наркотики можно сразу исключить. А лекарства?
— Она даже таблеток не пила, а к врачам уже несколько лет не обращалась, — ответил Зелинский. — Лечилась по разным нетрадиционным системам. Раздельное питание, голодание, уринотерапия.
— Это в смысле мочу пить? — Крюков поморщился.
— Я предпочла бы пить мочу, чем попасть на операционный стол, — категорически заявила Ирина.
— Ну если вопрос так ставить, я бы и дерьмо есть согласился…Крюков прикусил язык, сообразив, что сострил не вовремя и не к месту. Извините. Выходит и медикаментозный вариант отпадает?
