— Вынужден извиниться, такой стол не для меня, — отклонил угощение мистер Геймс. — У меня, знаете ли, почки.
— Ерунда. У всех людей почки, — слабо улыбнулся мистер Вагнер. — У меня, кстати, тоже с почками не все в порядке. Одну уже пришлось заменить. Мой врач, зануда, без конца твердит мне: нельзя то, нельзя другое. Но я живу один раз, и должен взять от жизни все, по максимуму. Я обычно отвечаю ему, что если я буду сидеть на диете и во всем себе отказывать, то мы оба умрем — он от голода, а я со скуки. На то и врачи чтобы лечить. Я предпочитаю использовать орган на все сто, а потом заменить его. Для этого у меня в Штатах, в Швейцарии и России собственные клиники, которые, в основном, занимаются трансплантацией органов.
Доход с них, откровенно говоря, небольшой. Очень уж они дорого обходятся. Но приходится идти на жертвы — вдруг опять самому понадобится.
Приятно быть человеком, который знает, где упадет и может подстелить там что-нибудь мягкое. В такие моменты ощущаешь себя равным самому Господу Богу.
— Это опасное состояние, — прервал напыщенную тираду Вагнера собеседник. — К тому же на поверку всегда выходит, что это не более, чем иллюзия и провокация врага рода человеческого. Но вернемся к делу. Зачем вы меня сюда пригласили?
— Сейчас объясню, — с готовностью поменял тему беседы господин Вагнер. — Очень любезно с вашей стороны было встретиться со мной. Надеюсь, вы приняли необходимые меры предосторожности? Ну и замечательно.
Тогда расслабьтесь, посмотрите, как здесь красиво. Вы здесь раньше не бывали? Я так и думал. Ведь с вашим русским другом господином Рудакофф вы обычно встречаетесь в другом месте.
Геймс вздрогнул.
— Я не…
— Перестаньте, не унижайте себя ложью или оправданиями. Я не требую от вас признания. В конце концов это ваш маленький гешефт. Просто хочу напомнить, что вы предатель. Это для того, чтобы вас не удивило мое предложение. Вам придется выполнить привычную работу. Но, разумеется, если вы будете согласны.
— Что я должен сделать?
— Вы должны будете передать своим русским хозяевам некую секретную информацию…
— Информацию или дезинформацию? — уточнил Геймс.
— Это не важно. Ваше дело — пустить ее дальше. И учтите, у меня имеется возможность проконтролировать ее прохождение по инстанциям русской разведки.
— А почему бы вам сразу не воспользоваться этими каналами?
— Перефразирую Екклезиаста: забота одних — собирать камни, забота других — сортировать их и оценивать. Собирать и передавать сведения должны одни службы, а делать из них выводы — другие. Информация, которую вы должны передать, не может возникнуть сама по себе в кабинете моего человека в Москве. Ее должны отправить вы, мистер Геймс. И чем быстрее, тем лучше. Иначе… Думаю, мне не стоит пугать вас, вы не ребенок. Даю вам время подумать. Целую минуту. Ну как, надумали?
— И что это за информация? — севшим голосом спросил Геймс. — Я же должен знать хотя бы общий смысл того, что передаю.
— Это фамилии. Фамилии американских шпионов, завербованных вами из числа сотрудников русской внешней разведки и федеральной безопасности. Кому же еще знать их фамилии как не вам, начальнику русского отдела ЦРУ? Что вы раздумываете? Вам же за это орден дадут и денег заплатят. Русские будут благодарны вам за работу, а родина — за то что вы не продали настоящих агентов. И овцы сыты, и волки целы.
— А не наоборот?
— Только так. Мы живем в эпоху, когда следует учитывать все факторы, даже самые противоречивые и незначительные.
Мистер Геймс нервно облизнул пересохшие губы:
— Вы что, хотите, чтобы этих людей расстреляли?
— Очень хочу, — признался господин Вагнер. — Но вряд ли это получится. Русские уже не расстреливают предателей. А жаль, так было бы гораздо надежнее.
В оконное стекло громко барабанили крупные капли холодного зимнего дождя.
* * *
В Москве по-прежнему мело и морозило.
Вернувшись к засаде, Крюков первым делом поинтересовался:
— Ну что, телефон, по которому сюда кто-то звонил прокололи?
— Так точно, — доложил дисциплинированный Птенчик. — Вот адрес.
Квартира принадлежит пенсионеру Финочкину. Он ее сдает каким-то парням.
— Давай-ка звякнем для начала, — Крюков принялся набирать номер. Может там вообще никто не живет?
— Засветимся, — предостерег Птенчик.
— Ни хрена.
В трубке послышались длинные гудки. Наконец ответил молодой, с хрипотцой, мужской голос:
— Смольный на проводе.
— Эй, старик, позови Джимми Хендрикса, — залепил Крюков первое что пришло в голову.
— У нас нет такого парня, — ответил неизвестный и повесил трубку.
* * *
В небольшой однокомнатной квартирке на тринадцатом этаже веселье было в самом разгаре. Телефонный звонок лишь на секунду привлек общее внимание. Трубку снял хозяин, а вернее съемщик помещения, хакер по кличке Бонза. Во времена появления этой азартной игры он просадил на нее целое состояние.
— Смольный на проводе, — по обыкновению представился он.
— Кого там? — глубоко затянувшись сигаретой с дрянью спросил его приятель Никсон.
— Хрен его знает, — Бонза в непонятке покрутил головой. — Какого-то Джимми Хендрикса. Наверно не туда попали.
— Если им действительно нужен Джимми Хендрикс, они точно не туда попали, — ухмыльнулся Никсон. — Здесь крепче дури и колес не употребляют.
Он вернулся к подружке, которая не сводила глаз с их третьего друга, Антона. Тот, в свою очередь, целиком погрузился в изучение информации, светившейся на компьютерном мониторе. Внезапно он встал и направился к холодильнику за очередной бутылкой пива. Девушка тут же заняла его место за компьютером. Никсон подошел к ней сзади:
— Эй, Мальвина, не влезай — убьет! — предупредил он.
Девушка была бы довольно привлекательна, если бы не зеленовато-голубой цвет торчащих в разные стороны волос.
— Но это же обычная игра. "Армагеддон", — прочитала она на экране монитора.
— Да, игра. Только не совсем обычная, — страшным шепотом сообщил ей Никсон. — Тут непонятно — кто с кем играет. Вроде ты кнопки нажимаешь, а она тебя тем временем зомбирует. Поиграла полчаса, потом берешь ножик, убиваешь соседку и снова садишься играть. И ничего не помнишь.
— А Антону почему можно? — с вызовом спросила Мальвина.
— Это кто тебе сказал, что мне можно? — Антон бесцеремонно приподнял ее со стула. — Я вот еще полчасика поиграю и пойду людей резать как тот Мясник. Смотри, этой ночью мне не попадись. И вообще, вали в угол, развлеки Питера. Видишь, скучает человек.
— А кто он? Я его не знаю.
