— Помню, конечно, — расплылся в улыбке Марафет. — Лучше нее минет только моя жена делает.
— Это ты сам так думаешь или тебе еще кто-то говорил? — с наивным видом поинтересовался Крюков.
— Фильтруй базар, легавый, — зашипел Марафет.
— Не брызгай слюнями, товарищ Сидоров, — попросил Крюков. — Лучше вспомни, она в последнее время товар брала?
— Сама не брала — большим человеком стала. Добилась своего, за генерала замуж вышла. Охранник ее подъезжал, Вадик, что ли? Брал понемножку. Еще что-нибудь интересно?
— Нет, в общем все. А как твой непутевый племянник?
— Плохо, — с укором покачал головой Марафет. — Он связался с черными братьями, которые возят товар большому белому отцу с крутой-прекрутой крышей.
— Насколько крутой?
— Круче всех крыш.
— Самые крутые крыши — на кремлевских башнях.
— Значит это они и есть. Рули на них, брат, не ошибешься. Там найдешь всех, кто тебя интересуют.
— Кстати, — Крюков поймал за рукав Марафета, когда тот уже собирался уйти. — А что это у тебя за имя такое — Окике? Оно разве не женское?
— Слушай, брат, — с обидой в голосе произнес нигериец, — я же не спрашиваю, откуда у тебя твое имя.
— Блин! И ты уже знаешь?! — возмутился Крюков. — Кто настучал?
— Я обязан знать тех, с кем работаю. Для меня это вопрос жизни, — пожал плечами Марафет.
Крюков ничего не ответил и в ярости удалился.
* * *
Согласно приказу в семнадцать ноль-ноль Крюков прибыл в распоряжение штаба по проведению антитеррористической операции. Толкучка здесь была похлеще, чем на Горбушке. Штаб напоминал Смольный и Зимний вместе взятые в ночь революции. Правда бушлаты на снующих кругом людях были не черные, матросские, а серые и пятнистые. Хотя тельняшек хватало. Все толкались, суетились и мешали друг другу.
Из обрывочных фраз Крюков понял, что у всех на слуху подвиг неизвестной старушки, обнаружившей в подвале дома тринадцать склад аммонала. Крюков покраснел и протолкался к окошку с надписью "Дежурный". Искать кого-то более руководящего было бесполезно, да и ни к чему. Себе дороже.
— Капитан Крюков, прибыл в распоряжение штаба, — сунул он в окошко свою ксиву.
Дежурный даже не взглянул в документ и раздраженно буркнул:
— Иди в семнадцатую комнату.
В семнадцатой Крюкова послали на второй этаж к сыщикам, а те послали его еще дальше. Он снова спустился к дежурному тот ткнул пальцем в толстого майора, который в растерянности топтался у дверей:
— Съезди с ним на патрулирование. Проверьте готовность жилого сектора.
Крюков не был занудой и не стал выяснять, кто и к чему должен быть готов и как эта готовность должна выглядеть. Вдвоем с майором они забрались в милицейский "УАЗик" и поехали по городу.
Город также напоминал о революционных событиях. Чуть ли не в каждом дворе толпились люди, собравшиеся на митинги по поводу взрывов.
Повестка дня у всех была одна и та же — "Спасение утопающих как дело рук самих утопающих". Вопрос "За что мы платим налоги?" почему-то ни у кого не возникал. Возможно потому, что налогов никто и не платил.
За исключением отдельных саботажников и пособников террористов все готовы были торчать по ночам возле своих подъездов и охранять покой мирных жителей. Крюков с майором потолкались среди собравшихся.
Они похвалили граждан за самодеятельность и поблагодарили за помощь милиции. О том, что эту помощь граждане должны будут оказывать впредь до скончания века, Крюков предпочел умолчать. Также не стал он упоминать и о том, что ждет счастливчика, которому действительно повезет столкнуться с настоящим террористом.
— Скажите, а как проверить, что там за дверями в подвале или в закрытом грузовике лежит? — задал вдруг кто-то детский вопрос. — А вдруг там бомба?
— Очень даже просто. Сломайте замок, зайдите и посмотрите, — предложил Крюков.
— А разве можно? — робко поинтересовался кто-то из толпы.
— В городе введено чрезвычайное положение, значит все можно. Ломайте, проверяйте, обыскивайте. Подозрительных можете расстреливать на месте, — учил Крюков.
— И закон такой есть? — не унимался зануда-умник.
— Есть совместное распоряжение министра внутренних дел и Московского правительства за номером три тыщи два нуля дробь шишнадцать. От пятого-десятого-девяносто пятого, — без запинки отбарабанил Крюков.
— Почему девяносто пятого? — снова удивился дотошный.
— А какого надо?
— Девяносто девятого.
— Пусть будет девяносто девятого. Сами лучше меня знаете, а спрашиваете что делать! Вам жить. Вот стоит грузовой фургон. Если вас заботит соблюдение законности, можете идти домой спать, пускай он ночью взорвется. Но если вам любопытно, проснетесь ли вы в своей постели или под обломками вашего дома, вы собьете замок и посмотрите что там пустые ящики из-под мороженых цыплят или коробочки с гексогеном.
— А что хозяин скажет?
— Чей, ваш?
— Нет, хозяин машины.
— Скажет спасибо за то, что вы его имущество всю ночь караулили.
Если ему это не нравится, значит в следующий раз оставит машину в другом месте. А в случае чего — поступайте, как положено со всеми хозяевами. Волоките его за угол и перо в бок. В смысле пулю в лоб. Все как учил великий Ленин. Вы что, в пионерах не состояли? Но это только в самом крайнем случае.
— Ура! Ломай! — воодушевленный народ отправился сбивать замки. Такой подлинно революционный подъем не мог не радовать.
Крюков ощутил приятный зуд вождя, управляющего подвластными массами. Поначалу это забавляло, но быстро наскучило.
Майор раздал народу бумажки с дежурными телефонами и велел расклеить по подъездам. После этого они погрузились в "УАЗик" и отправились дальше. В штаб они вернулись через несколько часов.
* * *
В штабе по-прежнему царила суматоха. Крюкову показалось, что без него здесь будет немного свободнее. Он уже собрался плюнуть и уйти домой спать, когда услышал:
— Срочно бригаду на разминирование. Бомба в Вагнеровском Центре крови.
Из дальнейших криков и перебранки штабных чинов он понял, что бригады нет. Был один специалист по разминированию, но ему требовался хотя бы один помощник. Среди штабистов такого не находилось. Вернее все они были до зарезу нужны здесь, в штабе.
Крюков подошел к спорящим.
— Давай я съезжу.
В машине его уже ждал немолодой мужик в офицерском бушлате. Это и был специалист по разминированию. У специалиста были красные от невысыпания глаза.
— Третью ночь поспать не удается, — пожаловался он.
