Дальнейшее было делом техники. И хотя у Бурого почти не было шансов выжить, он выкарабкался, благодаря квалификации врачей и собственному могучему организму.
Мария сидела за столом. Она подняла голову от бумаг.
— Кто вам разрешил вставать?
— Не беспокойся, я уже здоров, — движением руки остановил ее Бурый. — Я знаю, что докторам спасибо не говорят, но ты имей в виду — я твой должник. Дольше оставаться здесь мне никак нельзя. Бомба в подвале была заложена для меня, значит они знают, где меня искать.
— Кто, милиция?
— Если бы. Видела череп с крылышками на моем плече? Меня будут разыскивать ребята с такой же татуировкой. Одного я видел вчера. Кто это был?
Мария постаралась вспомнить.
— Антон? Это знакомый Галины, моей старой подруги.
— Будь с ним осторожна. И подругу предупреди.
— Поздно, — вздохнула Мария. — Она умерла.
Бурый кивнул:
— Да, так и должно было случиться. Запомни — этот человек опасен как ядовитая змея. Смертельно опасен. А больше он ни с кем из твоих подруг не общался?
— С Лидкой… Но она тоже погибла.
— Я так и знал. Постарайся не оказаться третьей, — сказал Бурый и вышел из кабинета.
Мария задумалась. Потом она взяла телефонную трубку и набрала номер Ирины. Та была дома.
— Алло, Ира? Это Маша, галина подруга. Узнала? Слушай, мне очень нужно поговорить с твоим племянником Антоном. Да, я видела его тогда возле машины, а потом он заходил ко мне на работу. Да так, ерунда. Ты не могла бы дать мне его телефон или передать, чтобы он сам мне позвонил?
* * *
Наутро Крюков покрутился в штабе и, так и не найдя себе применения, отправился в новый офис Ирины.
— Нам утвердили твое название, — с порога обрадовала она его. — Мы будем называться "Охранно-сыскной кооператив по оказанию гражданам правовых услуг". Что исключает из нашего прейскуранта наезды на конкурентов заказчика и выбивание долгов. Кстати, познакомься. Это Иона. Он привез наши лицензии и учредительные документы. Все подписано.
Из кресла в углу поднялся молодой крепкий мужик с приятным открытым лицом. Впрочем, Крюкову он все равно не понравился.
— Иона, — представился он.
— Э-э… для друзей просто Крюков.
— А официально? — попробовал пошутить Иван.
— Капитан Крюков.
— А по имени?
— Не надо по имени. По фамилии как-то интимнее. Значит, приступаем к работе? Нужно обеспечить охраной всех свидетелей по убийству Бонзы. Это пять человек. Я, так и быть, перебьюсь. Кто вооружен — тот вооружен, как говорили римляне.
— Ты уверен, что они именно так говорили? Мне казалось, что это звучит иначе, — вставил Иона.
— Нет, именно так, — отрезал Крюков. — Не придирайся к словам.
— Кстати, о вооружении, — перебила его Ирина. — Пора подумать о закупке оружия для кооператива. Крюков, ты каким пистолетом предпочитаешь пользоваться?
— Я предпочитаю пистолетом не пользоваться, а хранить его в сейфе начальника. Им обоим так спокойнее.
— А как же ты?
— Ох, не люблю я этих пистолетов. Помнишь, как у этой поэтессы-наркоманки: "Мы курим злые сигареты…. Мы купим злые пистолеты…"
Нет, мне определенно злые пистолеты не нравятся.
— А что же тебе нравится?
— Добрый старый двуствольный обрез двенадцатого калибра фирмы "Джеймс Пердей и сыновья" с полупистолетной шейкой приклада, заряженный жаканами или картечью. Бескурковый и с неавтоматическим предохранителем. В хозяйстве вещь совершенно незаменимая. Вот такой!
С этими словами он извлек из-под куртки и продемонстрировал собравшимся обрез.
— Но это же цинизм! — возмутился Иона. — Разве можно обкарнать на обрез коллекционное ружье? Это все равно, что из шапки Мономаха тюбетейку сделать!
— Во-первых шапка Мономаха и была когда-то просто золотой тюбетейкой, крест и опушку к ней позже присобачили, — возразил Крюков. — А во-вторых от этого коллекционного ружья мало что осталось, после того как оно попало под поезд. Вот какие ты, к примеру, знаешь дульные сужения?
— Чок и получок, — ответил Иона.
— А здесь получились "китайские глаза". Такие узенькие щелочки. А приклад будто саблезубые мыши сгрызли. Пришлось все это ампутировать и пользоваться тем, что осталось боеспособным. Оружие универсальное, на все случаи жизни.
— Ну это ты, допустим, перегнул, — не согласился Иона.
— Ни фига. Все дело в патронах. Если нужно тормознуть машину или паренька в бронежилете, я стреляю жаканом. Когда стреляют непосредственно в меня, чего я терпеть не могу, то я отвечаю картечью. В помещении, чтобы не портить полировку шкафов и обивку мягкой мебели, луплю дробью. Но последнее время я предпочитаю использовать шоковые патроны с водой. Старость делает сентиментальным. Толстой, непротивление злу насилием и все такое…
— Не слушай его, прервала крюковские излияния Ирина. — Этот толстовец заснуть не может, если за целый день кого-нибудь не убьет.
— Гнусная клевета и инсинуации, — ответил Крюков. — Если нападки будут продолжаться, я уволюсь на хрен и пойду в баптисты.
— Если ты думаешь, что это место, где баб тискают, то тебя ждет разочарование, — огорчила его Ирина.
— Тогда в хиппи. Секс, наркотики, никого убивать не надо. Цветы буду нюхать. Мечта!
— Так я тебе и поверила! А, впрочем, может и правда не нужно боевого оружия? Может обойдемся газовым?
— Что?
В этот момент уничтожающий взгляд Крюкова мог поспорить в испепеляющей энергии с взглядом горгоны Медузы.
— Иона также лишь снисходительно усмехнулся:
— Ерунда. Газовое оружие может пригодиться только в одном случае — если ты хочешь снять с прохожего шапку или вырвать у него сумку.
Применять его в целях самозащиты может только полный идиот. К тому же хлорацетофенон, которым обычно снаряжаются газовые патроны, называют "Моя вторая мама", так как кроме слез он ничего не вызывает. Причем рыдают оба — и стрелок, и жертва. На алкашей и собак он вообще не действует. Можно, конечно, купить газовый "ИЖ-79" под девятимиллиметровый патрон — он легко переделывается для стрельбы боевыми. Только зачем?
— Значит решили — берем боевое?
— Нет, только служебное, — поправил Ирину Иона.
— А в чем разница?
— Оно не должно стрелять очередями, а должно уступать боевому по мощности на двадцать процентов и иметь калибр не более двадцати пяти миллиметров.
— У меня в детстве такой пугач был. Пробками стрелял. Он как раз имел все характеристики, которые ты перечислил, — не смог скрыть сарказма Крюков.
