— И что можешь сказать?
— Если в общем, то суть состоит в следующем. Ленинградские милиционеры проводят следствие в связи с убийством неопознанного лица. Их интерес вызвала татуировка на плече трупа. По ходу следствия милиционерам удалось выйти на капитана Советской Армии Юрия Хомутова, имеющего татуировку, идентичную с той, что имеется на неопознанном трупе. Капитан Хомутов опознал наколку и передал ленинградским милиционерам список лиц с идентичными татуировками. Все девять человек, фигурирующие в этом списке, действующие сотрудники ГРУ. В связи с этим милиционеры отрабатывают версию, в основе которой лежит предположение, что их неопознанный труп — это один из этих девяти человек, фигурирующих в списке Хомутова. Соответственно, действующий сотрудник ГРУ, — сухо и монотонно произнес Миненков.
— Это я и сам уже прочел в рапорте, — махнул рукой Коршунов. — Ты мне доложи о результатах проведенной проверки.
— Мною проведена проверка, в результате которой выяснилось, что все люди из списка, составленного капитаном Хомутовым, живы. В данный момент ни об одном из этих людей по местам прохождения службы о несанкционированном отсутствии не сообщается, — так же безэмоционально произнес Миненков.
— То есть ты утверждаешь, что все девять человек, которым этот Хомутов сделал татуировки, живы-здоровы? — уточнил полковник. — А чей же труп, по-твоему, обнаружили доблестные сотрудники ленинградской милиции? — Коршунов вопросительно посмотрел на майора поверх очков. Он постучал тыльной стороной авторучки по столу.
Миненков хорошо знал полковника Коршунова и понимал, что этот стук авторучкой по столу не обещает ничего хорошего. Он внутренне напрягся.
— Трудно сказать… Возможно, этот Хомутов ошибся, — ответил Миненков.
— Ошибся? То есть за свою работу он принял исполнение другого человека? Миненков, ты это мне хочешь сказать?
— Возможно… — неуверенно произнес Миненков.
Коршунов резким движением снял очки и положил их на стол, потом, близоруко щурясь, подался корпусом вперед и посмотрел на Миненкова.
— Возможно? — тихо процедил Коршунов. Потом вдруг ударил ладонью по столу и произнес: — Невозможно!
Полковник встал из-за стола, прошелся из угла в угол с заложенными за спину руками и, остановившись напротив Миненкова, уже более спокойным тоном продолжил:
— Да пойми ты, майор, мы не имеем права допускать сомнений в нашем деле! Даже малейших сомнений! «Возможно» — это совершенно неправильный ответ! Ты должен все точно выяснить и доложить!
Коршунов снова прошелся по кабинету.
— А что касается этого дела, здесь тем более нужна точность. — Он взял со стола очки и надел их. — Представь, если действительно убит сотрудник ГРУ. А лично я почти на сто процентов уверен, что так оно и есть. Ты понимаешь, насколько это серьезно?! То есть убит не рядовой гражданин, а действующий сотрудник главного разведывательного управления. Ты понимаешь, черт возьми, как это важно — в кратчайшие сроки выяснить, кто его убил и с какой целью?! Это может иметь непосредственное отношение к безопасности нашей страны! Ты это сознаешь?!
— Да, товарищ полковник, сознаю, — подал голос Миненков, — но не понимаю, почему вы так уверены, что убит именно кто-то из того списка?
— Потому что я умею логически мыслить. А кроме того, обращать внимание на детали.
— Так объясните, товарищ полковник, что я пропустил в этом рапорте?
— Да ты пойми, что недостаточно просто прочитать сухие строчки рапорта. Нужно вдумчиво проанализировать сложившуюся ситуацию и постараться разобраться в ней, обращая внимание на все детали.
Миненков молча сидел, рассматривая кисти рук.
— Вот если бы ты, майор, проанализировал все нюансы в этом рапорте, а потом еще и запросил личное дело этого Хомутова, вот тогда ты ни за что не сказал бы, что, возможно, это ошибка. Вот тогда ты, так же, как и я, утверждал бы, что, скорее всего, убит именно кто-то из тех сотрудников ГРУ, которых перечислил Хомутов в своем списке.
— Виноват, товарищ полковник, — не поднимая глаз, произнес Миненков.
Коршунов сел на свое место и, не обращая внимания на извинения майора, продолжил:
— А я вот, кстати, запросил личное дело на этого капитана Хомутова, — продолжал полковник, — и обнаружил там много интересных деталей. Например, что капитан этот, кроме того, что спортсмен, еще и незаурядный художник и часто выставляет свои работы в местном доме офицеров.
Коршунов снова снял очки и положил их на стол.
— Понимаешь, он художник. А художник вряд ли перепутает свою работу с чужой. Это очень маловероятно.
Полковник внезапно потерял всякий интерес к Миненкову и, достав очередную папку из ящика стола, принялся листать ее. Потом вдруг посмотрел на майора и произнес:
— Свободен.
— Товарищ полковник, так что прикажете делать с этим рапортом?
Коршунов удивленно посмотрел на Миненкова.
— Как что? Вплотную занимайся делом! Пошли срочные запросы в каждую часть, где служат эти люди из списка Хомутова. Пусть каждый командир лично убедится и подтвердит, что человек этот жив и находится в расположении части. Лично. И тогда выяснится, кто из этих людей отсутствует и по какой причине. А в том, что кто-то из них отсутствует, я не сомневаюсь.
— Понял вас, товарищ полковник. Разрешите идти выполнять?
— Да, конечно, майор, выполняй, — рассеянно произнес полковник.
Майор вышел из кабинета, а полковник еще некоторое время смотрел на то место, где он сидел.
Глава 41
СССР, Восточная Сибирь, прииск «Гранатовый».
В то время как Катя рассматривала обнаруженный у Зотова пистолет, Борис и Юрий шли берегом небольшой таежной речушки. Еще утром, когда они только пришли сюда, в некоторых местах, где животные подходят к реке на водопой, Борис с помощью веревок и маскировочной сети, найденных на прииске, соорудил несколько хитроумных ловушек. И вот сейчас, на обратном пути, молодые люди проверяли их.
Уже издали ребята увидели, что их первая ловушка нарушена. Подойдя ближе, они обнаружили попавшую в нее достаточно крупную косулю. Та лежала с подогнутыми передними ногами и жалобно смотрела на подошедших людей.
— Похоже, переломаны ноги, — предположил Юрий.
— Да, скорее всего… — Не успел Борис закончить фразу, как Юрий, достав из-за пояса нож, молниеносным движением перерезал горло косули. Спокойно вытерев окровавленное лезвие о траву, он поднял голову и, посмотрев на удивленного Бориса, произнес:
— Не могу смотреть, когда мучается беззащитное животное, — начал он объяснять свой поступок. — А так смерть наступила мгновенно. Я перерезал сонную артерию.
Борис взглянул на Юрия. «Это серьезная подготовка! Вряд ли в группе есть кто-то опаснее этого тщедушного сутулого очкарика с ножом! Если он пожелает, утром никто из нас не проснется. И даже пикнуть не успеет! С таким нужно держать ухо востро. Он опаснее гремучей змеи! Похоже, мои предположения насчет этого парня верны. Вероятно, он и есть один из ключевых игроков в группе», — пронеслось в голове у Бориса.
