— Нет. У вас плохие манеры. Нам придется вас снова вышвырнуть.
— Не придется. Я только хочу задать вопрос.
— Вежливо и тактично.
— Хорошо.
Я закрыл дверь:
— У вас две минуты. Не смейте садиться, повышать голос и не употреблять таких слов, как «бандит». Фриц, веди нас.
Мы потянулись обратно в сторону кабинета. Фриц возглавлял шествие, я шел в арьергарде. Вулф, с его острым слухом, все слышал и наградил вставшего столбом Куэйла холодным взглядом.
— Вы хотели, чтобы я нашел приемлемую причину, — начал Куэйл. — Как я уже говорил, я друг мисс Хинкли. И друг настолько близкий, что она сразу позвонила мне, чтобы рассказать о встрече с Гудвином у миссис Элтхауз. Я посоветовал ей воздержаться от визита к вам сегодня вечером, однако она меня не послушалась. В девять часов?
— Да.
— Тогда я намерен… — Он понял, что выбрал неверный тон, и, сделав над собой усилие, произнес: — Я тоже хочу быть здесь. Вы позволите… Можно мне тоже прийти?
— Если будете держать себя в руках.
— Обещаю.
— Время вышло. — Я взял Куэйла под руку и повернул в сторону двери.
Глава 7
В десять минут десятого вчера этого трудного дня я отправился на кухню. Вулф, сидевший за столом рядом с Фрицем, обсуждал с ним, сколько ягод можжевельника необходимо класть в маринад для отбивных котлет из филе оленины. Зная, что их спор может продолжаться до бесконечности, я произнес:
— Прошу прощения. Все собрались. И даже более того. Пришел Дэвид Элтхауз, отец убитого. Лысый мужчина сзади, справа от вас. Он привел с собой адвоката, некоего Бернарда Фромма. Тоже сзади, но слева от вас. Яйцеголовый, с тяжелым взглядом.
— Я его не звал, — нахмурился Вулф.
— Конечно нет. Мне что, так ему и передать?
— Проклятье! — Вулф повернулся к Фрицу. — Очень хорошо, продолжай. Я считаю, что нужно класть три, но поступай по своему усмотрению. Хотя, если положишь пять, мне даже не придется пробовать маринад. Я все пойму по запаху. Думаю, четыре будет в самый раз. — Вулф кивнул мне, и я направился в кабинет, он — следом за мной.
Обогнув красное кожаное кресло с сидевшей в нем миссис Элтхауз, Вулф выслушал имена присутствующих, которые я назвал. В первом ряду желтых кресел, поставленных в два ряда, сидели Винсент Ярмек, Мэриан Хинкли и Тимоти Куэйл, а во втором — Дэвид Элтхауз и Бернард Фромм. Таким образом, Куэйл оказался достаточно близко от меня, что было не лишено смысла. Вулф сел, обвел глазами присутствующих и произнес:
— Должен предупредить вас, что этот кабинет, возможно, прослушивается агентами ФБР, которые могли установить здесь электронные подслушивающие устройства. Мы с мистером Гудвином считаем подобное маловероятным, хотя и не исключаем такой возможности. Я чувствую себя обязанным…
— С какой стати им это понадобилось? — Адвокат Фромм вел себя почти как на перекрестном допросе в суде.
— Всему свое время, мистер Фромм. Вы наверняка отдавали себе отчет о такой возможности, пусть и отдаленной. Ну а теперь, с вашего позволения, прошу внимания. Я собираюсь кое-что вам сказать. Надеюсь, вы будете подогревать мой интерес лишь в том случае, если он будет совпадать с вашим. Итак, здесь присутствуют отец, мать, невеста и знакомые человека, убитого семь недель назад, причем убийство это до сих пор не раскрыто. Я намерен найти убийцу. Я намерен установить, что Моррис Элтхауз был убит агентом Федерального бюро расследований. Мое намерение…
Двое из присутствующих отреагировали одновременно. Ярмек поинтересовался: «Как?» — а Фромм требовательно спросил: «Зачем?»
— Мое намерение раскрыть убийство обусловлено двумя причинами. Недавно я взялся за работу, в ходе которой мне пришлось навести справки относительно кое-какой деятельности ФБР, на что фэбээровцы незамедлительно отреагировали, попытавшись лишить меня лицензии частного детектива. Возможно, им это удастся, но, как частное лицо, я вправе инициировать расследование в своих частных интересах, и дискредитация их претензии на роль блюстителей законов и справедливости определенно будет в моих интересах. Это первая причина. Причина вторая — мое назревшее недовольство работой отдела расследования убийств Полицейского управления Нью-Йорка. У меня к ним две претензии. Они неоднократно ставили препоны на пути моей законной деятельности. Они также неоднократно угрожали привлечь меня к ответственности за сокрытие улик или препятствование правосудию. Я с удовольствием расквитаюсь с ними и продемонстрирую, что именно они, зная или подозревая о причастности ФБР к этому убийству, препятствовали правосудию. Это также…
— Вы слишком пространно говорите, — не выдержал Фромм. — Нельзя ли ближе к делу?
— Хорошо. Перейдем к выводам. Полиция и окружной прокурор знали, что Моррис Элтхауз собирал материал для статьи о ФБР, но в его квартире никаких материалов обнаружено не было. Мистер Ярмек, насколько мне известно, вы имели отношение к проекту?
Винсент Ярмек больше соответствовал моим представлениям о старшем редакторе, нежели Тимоти Куэйл: покатые пухлые плечи, поджатый маленький рот и выцветшие глаза, прятавшиеся за стеклами очков в массивной черной оправе.
— Имел. — Голос Ярмека сорвался на писк.
— И мистер Элтхауз уже собрал материалы?
— Определенно.
— Он успел вам их передать или они оставались в его распоряжении?
— Я считал, что все материалы у него. Хотя в полиции мне сообщили, что никаких материалов о ФБР в квартире не обнаружили.
— Это, случайно, не побудило вас сделать определенные умозаключения?
— Ну… одно умозаключение было очевидным. Кто-то забрал материалы. Моррис навряд ли хранил их в другом месте.
— Сегодня днем миссис Элтхауз сказала мистеру Гудвину, что вы подозреваете в убийстве ФБР. Все верно?
Ярмек покосился на миссис Элтхауз, а затем снова перевел глаза на Вулфа:
— Быть может, у нее создалось такое впечатление во время нашей приватной беседы. Однако, судя по вашим словам, сегодняшнюю беседу трудно назвать приватной.
— Я только заявил, что не исключена прослушка, хотя это ничем не подтверждено. Если вы пришли к подобному выводу, то и в полиции наверняка тоже, — буркнул Вулф и бросил взгляд в сторону. — Не так ли мистер Фромм?
— Предположительно. Но отнюдь не подтверждает вывода, что полиция препятствует правосудию.
— Вывода действительно не подтверждает, а вот догадку — вполне. И здесь имеет место если не препятствование правосудию, то преступное бездействие. Вы как член коллегии адвокатов, не можете не знать, какое упорство проявляют полицейские и окружной прокурор в случае нераскрытого убийства. Если они…
— Я не практикую криминальное право.
— Вздор! Вы не можете не знать того, что знает каждый ребенок. Если бы полицейских не устраивала версия, что ФБР несет ответственность за исчезновение материалов для статьи, а значит, возможно, причастно к убийству, они наверняка начали бы отрабатывать другие варианты, например причастность мистера Ярмека. Не так ли, мистер Ярмек? Они вам досаждают?
