— Да. Большинство мужчин тратили бы деньги не только на еду. Впрочем, это не важно. Итак, у нас теперь имеется круг… как и ожидалось. Десятки или даже сотни людей. Господь всемогущий! Предлагаю наконец прощупать Эйвери Баллу.
— Я как раз о нем думаю. Сначала я хотел… Впрочем, ладно. Обсудим это завтра после твоей встречи с Орри. — И Вулф потянулся к стенограмме.
Глава 6
Место вашей встречи с подследственным в Манхэттене частично зависит от причины ареста. Свидание может состояться в полицейском участке, или в городской тюрьме, или в офисе окружного прокурора, или в обезьяннике. Не знаю, многие ли полицейские называют его обезьянником, но сержант Пэрли Стеббинс другого слова не употребляет. Это голая вонючая комната длиной ярдов двенадцать, разделенная пополам стальной решеткой, вделанной в потолок. Посередине комнаты по обе стороны решетки от стены до стены тянется деревянный стол, вдоль которого на одинаковом расстоянии друг от друга стоят деревянные же стулья. Причем стулья, предназначенные для посетителей, ничем не отличаются от стульев, на которых сидят посещаемые. Демократия как-никак.
Во вторник утром, в десять минут одиннадцатого, сидя на одном из стульев со стороны посетителей в ожидании Орри, я пребывал в самом радужном настроении. Когда Паркер позвонил и сказал, что свидание назначено в городской тюрьме, я был уверен, что мы будем разговаривать в отдельной комнате. Вместо этого меня препроводили в обезьянник, где уже переговаривались четыре пары, пялясь друг на друга через решетку. Ближайшая от меня соседка, пожилая полная дама с заплаканными глазами, была всего в каких-то семи футах. Я рад был бы думать, что такое отношение вызвано только желанием насолить Ниро Вулфу и Арчи Гудвину, но, увы, все обстояло куда серьезнее. В полиции определенно считали, что Орри — убийца, и предпочитали не рисковать.
Наконец в стене по ту сторону стола и решетки распахнулась дверь, и вошел Орри в наручниках, сопровождаемый надзирателем. Надзиратель подвел Орри к столу, усадил на стул напротив меня, буркнул: «Пятнадцать минут», и отошел к стене, где уже стоял еще один надзиратель. Мы с Орри посмотрели друг на друга сквозь решетку. Глаза Орри чуть припухли. Когда-то он признался мне, что расчесывает волосы утром минут по десять. Сегодня же он явно не причесывался.
— Комната может прослушиваться, — шепнул я.
— Вряд ли, — сказал Орри; скованные наручниками руки он положил перед собой на стол. — Слишком рискованно. Представляешь, какая шумиха может подняться?
— Хорошо, но давай говорить потише. Паркер сказал тебе, что мистер Вулф, Сол, Фред и я решили, что ты не убивал ее, и взялись за это дело?
— Да, у Вулфа не было другого выбора. Я, конечно, не его Арчи Гудвин, но и меня он не смог бы бросить на произвол судьбы.
— Я предпочитаю быть своим собственным Арчи Гудвином, но сейчас мы в это вдаваться не будем. У меня есть к тебе пара вопросов, но Паркер сказал, что ты хотел меня видеть. Итак?
— Я хочу попросить тебя об одолжении, Арчи. О большом одолжении. Я хочу, чтобы ты встретился с Джилл Харди и сказал ей…
— Мы уже встретились. Вчера утром она сама пришла к нам… Не перебивай, пожалуйста… И мы поговорили. Не знаю, что ты ей рассказал про Изабель Керр, так что…
— Я никогда не говорил ей про Изабель Керр. Черт побери, что ты ей наплел?!
— То же, что и ты, — ничего. Об этом одолжении ты и хотел просить, так что оно уже сделано. Я сказал, что полиция считает тебя виновным в смерти Изабель Керр, тогда как мы так не считаем и собираемся расследовать это дело. А про Изабель мы и сами ничего не знаем. Теперь…
— Ты просто чудо, Арчи! Не знаю, как тебя и благодарить.
— Изложи это в письменном виде, и я повешу твою благодарность в рамочке на стену. У меня есть вопросы, а времени у нас — кот наплакал. Ты уже раскололся?
— Нет. Я нем как рыба.
— Так и держись. Паркер согласился защищать тебя. Что у них есть? Они нашли твое удостоверение и другие вещи, отпечатки твоих пальцев и ее дневник, но все это…
— Ее дневник?
— Да. Ты не знал, что она вела дневник?
— Нет, черт побери!
— Он у них в руках, по словам Кремера. Но старый лис умолчал про содержание. Ты, конечно, там фигурируешь, но мне важно знать другое: могла ли Изабель упомянуть там его? Я имею в виду покровителя, имя которого мне пришлось выдирать из тебя клещами?
— О-о… — Орри призадумался. — Понимаю. Это может быть важно. Нет, не думаю, что она об этом писала. Конечно, она держала дневник под замком, и все-таки вряд ли… Она была слишком осторожна. Я почти уверен, что его имени там нет.
Я взглянул на часы. Осталось шесть минут.
— Теперь главный вопрос. Сколько людей знало про вас с ней?
— Никто не знал.
— Ерунда! Откуда ты можешь быть уверен?
— Насколько мне известно, никто не знал. Сам знаешь, Арчи, я иногда не прочь прихвастнуть, но ты хотя бы раз слышал от меня ее имя? Она меня довольно быстро напугала. Женщины ко мне привязывались и раньше, но эта пристала как банный лист. Верно, она мне нравилась, с ней было приятно, но она просто на мне помешалась. Мы никогда никуда не ходили. Она сама хотела, чтобы мы встречались только у нее дома, и меня это вполне устраивало. К сожалению, я недооценил ее. Я рассказал ей о том, что познакомился с Джилл — ничего особенного, просто встретил стюардессу. И потом как последний болван решил приучить ее к мысли, что поскольку я у нее не единственный, то и она не может рассчитывать на то, чтобы быть единственной у меня. И вскоре после этого я влюбился по-настоящему, впервые в жизни. В Джилл. А Изабель… Я говорил тебе, как она отнеслась к этому. Она всерьез вознамерилась выйти за меня сама. Я сказал, что зарабатываю едва ли половину того, что ее приятель тратит на ее квартиру и тряпки. Изабель же заверяла, что комнаты и ванны ей будет достаточно даже после того, как родится ребенок. Совсем свихнулась баба. Я ни на секунду не поверил, что она ждет ребенка. А потом — чей бы это был ребенок? Я отвечаю на твой вопрос. Я никому про нее не говорил и сомневаюсь, чтобы она кому-то рассказала про меня.
— Но она же рассказывала тебе о других, верно?
— Кое о ком, да.
— Кто из них убил ее? У кого были хоть какие-то основания?
— Я и сам ломал над этим голову, — кивнул Орри. — Если она упоминала хоть что-то, достойное внимания, то вспомнить я не могу. Я прекрасно понимаю, что только так вы можете меня выручить, но ничем не могу помочь. Конечно, она рассказывала про разных людей, в том числе про мужчин, которые с ней заигрывали, про женщин, которые ей нравились или которых она на дух не выносила, но я уже всех перебирал в уме и зашел в тупик. Я понимаю, что с кого-то все равно начать надо, поэтому хочу назвать тебе ее лучшую подругу, певицу из ночного клуба Джулию Джекетт. Ее настоящее имя — Эми Джексон. На позапрошлой неделе она еще работала в клубе «Десять маленьких индейцев». Лучше никого не сыскать. А ты уже добыл что-нибудь? Хоть какую-то зацепку?
