— Мне тоже. Стелла Флеминг. С ней случаются припадки, например попытка наброситься на меня с когтями. Допустим, нечто подобное случилось с ней в субботу утром и она убила сестру… Стала бы она тогда вечером возвращаться, разыскивать управляющего и прикидываться, что только сейчас обнаружила тело? Думаю, нет. Ставлю тысячу против одного.
— Не годится, — пробормотал Вулф. — Попробуй что-нибудь получше.
— Хорошо. Барри Флеминг. Почему он впустил меня в квартиру, зная, в каком состоянии жена? Потому что я сказал ему, что мы вызволим Орри, и он решил выяснить, сколько мы знаем, так как сам ухлопал Изабель. Так получше?
— Бессмыслица! Никакого побудительного мотива.
— Ах, так вам еще и мотив подавай! Миссис Баллу. Она разыграла со мной представление. На самом деле она исчадие ада и влюблена в мужа, как кошка. Сумасшедше ревнива. Правда, тогда я получаюсь сущим простофилей, и вам придется меня уволить.
— Я подумаю. Мистер Баллу?
— Теперь ваша очередь, — помотал я головой. — Вы с ним говорили.
— Пока я отвергаю его. Ударить эту женщину по голове пепельницей можно было только в пылу страсти, а ему страсти неведомы. Меня интересует другое: почему его волновало, когда Орри впервые услышал о нем?
— Не стоит тратить на это время. Скорее всего, ему просто было любопытно, совпало ли это с переменой в отношении Изабель к Лондону, Сервису и Киплингу, которую он подметил. Вам этого не понять. Насчет того, что страсти ему неведомы, я с вами согласен. Хорошо, теперь мисс Джексон. Она ваш человек. Вы пожелали ей удачи.
— Нет. Она твоя.
— Спасибо. Если ей что-то взбредет в голову, то ничто не остановит. Но если у нее имелась хотя бы одна причина желать смерти Изабель, я бы хотел увидеть ее в цвете и со звуком. В разговорах с десятком их общих друзей Сол и Фред наверняка обнаружили бы какой-нибудь намек, особенно Сол. Но они ничего не нашли. В любом случае она исключается, поскольку вы пожелали ей удачи. Так что остался доктор Гамм.
— Пф!
— Вы правы. Тогда не остается никого. В воскресенье вечером вы сказали, что нам придется начинать с нуля. Можете это повторить сейчас. Ни одного просвета среди туч. За обедом, когда вы рассуждали, что власти собираются предпринять с островом Эллис, мне вдруг пришла в голову шальная мыль. Что, если вам попытаться договориться с Кремером? Я не шучу. Его люди, безусловно, не пропустили ни одного квадратного дюйма квартиры Изабель, когда искали отпечатки пальцев. Они так быстро вцепились в Орри, что наверняка никого больше не разыскивают. А между тем убийца должен был оставить хотя бы один отпечаток, и он есть в полицейской картотеке. Предложите Кремеру, что в обмен на отпечатки мы передадим ему все, что есть у нас. Дайте ему честное слово — он знает, чего оно стоит. Орри от этого хуже не станет. В противном случае нам завтра даже заняться нечем.
— Нет! — отрезал Вулф.
— Что — нет? Если предпочитаете…
В дверь позвонили. Я протопал в прихожую, посмотрел, затем просунул голову в дверь кабинета и сказал:
— Мистер Баллу. Вид не слишком веселый.
Глава 10
Даже случись с Эйвери Баллу такое, что он в один миг лишился бы своего состояния и его вышибли бы с поста президента «Федерал холдинг корпорейшн», он бы не голодал. В жизни еще не видел более аккуратно упакованного и перевязанного пакета, чем тот, который Баллу положил на стол перед Вулфом, прежде чем сел в кресло. Любой отдел доставки в городе схватил бы такого работника с руками и ногами. Я полагаю, он сделал это сам, если учесть содержимое пакета, но вполне допускаю, что это могли сделать и в банке. Морщинки на лице президента казались глубже обычного, и выглядел он настолько усталым, насколько твердила его жена. Усевшись, он опустил голову и несколько раз потер ладонью брови. После подобного жеста во вторник последовала просьба о том, чтобы чего-нибудь выпить. На сей раз, похоже, ему было не до выпивки.
Он поднял голову, расправил плечи и посмотрел на Вулфа:
— Итак, вы говорите, что я не могу ни нанять вас, ни заплатить вам. Верно?
— Да, и я объяснил почему, — ответил Вулф.
— Я знаю. Но ситуация… Словом, я хочу, чтобы вы пересмотрели свое решение. — Он повернулся ко мне. — Вы пообещали узнать, когда этот Кэтер впервые услышал мое имя. Вы узнали? — (Я помотал головой.) — И еще вы сказали, что это могло случиться четыре месяца назад.
— Правильно, — подтвердил я. — Но с таким же успехом — и восемь или десять месяцев назад.
— Четырех вполне достаточно. — Баллу снова обратился к Вулфу: — Я знаю, что у вас огромный опыт, но, возможно, вы не очень четко представляете, насколько важна репутация для человека моего положения. Байрон писал о величии и ничтожности имени, но он был поэт. Поэту дозволены вольности, губительные для такого человека, как я. Я уже говорил, что принимал исключительные меры предосторожности, посещая мисс Керр. Никто из тех, кто мог меня видеть в ее доме, не способен меня опознать. Я полностью доверял ей и был с ней… более чем щедр. Поэтому я был полностью убежден, что никто не подозревает о моей… слабости.
Он замолк, должно быть ожидая комментариев со стороны Вулфа. И Вулф подыграл ему:
— Вы должны знать, что единственные надежные тайны — это те, про которые вы сами забыли.
Баллу кивнул:
— Я уже понял, что есть много такого, о чем я должен был знать, но чего не знал и не знаю теперь. В отношениях с мисс Керр я допустил серьезную ошибку. Я был глупцом. Я должен был предвидеть, что она… тоже могла увлечься. Так ведь и случилось, верно? Она всерьез увлеклась мистером Кэтером?
Вулф посмотрел на меня:
— Арчи?
— Она сгорала от страсти, — заявил я. — Рвалась за него замуж.
— Да, я был глупцом. Но зато теперь мне стало понятно, почему она рассказала ему обо мне, а это очень важно. Она и впрямь была осторожной, но с ним утратила осторожность. Это ведь логично?
Он ждал ответа, и Вулф вновь ублажил его:
— Да.
— И тогда он узнал мое имя, никто, кроме него, не знал. Значит, он негодяй и шантажист. В течение четырех месяцев я платил ему по тысяче долларов в месяц. Почти наверняка он также и убийца. Не знаю, почему он ее убил, но он негодяй.
Вулф посмотрел на меня, а я уставился на него. Я приподнял одну бровь. Взгляд Вулфа вновь переместился на Баллу.
— Почему, черт побери, вы не сказали это раньше?! — проревел он. — Два дня назад.
— Тогда я еще всего не понял. А теперь, хорошенько подумав, разобрался. Вы слишком резко со мной разговаривали и выбили меня из колеи. Убеждали, что Кэтер невиновен. Я уверен, что убийца — он. Он мерзавец. Надеюсь, его будут судить и он получит по заслугам. Поэтому я и здесь. В прошлый раз вы сказали, что если состоится суд, то мое имя неизбежно всплывет. Так вот: этого нельзя допустить! Мое имя не должно быть связано ни с любовной историей, ни тем более с убийством. — Он указал на лежащий перед Вулфом сверток. — Здесь пятьдесят тысяч в пятидесятидолларовых банкнотах. Вы сказали, что связаны определенными обязательствами, но у вас не может быть никаких обязательств перед шантажистом и убийцей. — Баллу перевел дух. — Пятьдесят тысяч — только задаток. Я и в самом деле в ловушке, причем положение даже серьезнее, чем я думал, так что я должен спастись любой ценой. Честно скажу, что не знаю, как это можно сделать, но вы знаете Кэтера и сумеете с ним договориться. Я не прошу ни о чем противозаконном. Если у полиции достаточно доказательств, чтобы осудить его, — ради бога, но мое имя не должно фигурировать! Вы сами сказали, что, поскольку никто ко мне не приходил, моего имени в дневнике нет, да и Кэтер, должно быть, еще не проговорился. Это так?
