— Так и есть. Звонок Кэтера прервал партию.
— Тогда возвращайтесь и доигрывайте. Я уже принял решение. Я расскажу все мистеру Вулфу. Я предпочитаю, чтобы он ел меня поедом, пока я докладываю ему, а не вам. Вы же узнаете обо всем позже, скажем завтра утром. От меня или от него самого. Впрочем, если хотите, то можете подождать в гостиной, но мой рассказ может затянуться.
Вулф, стиснув губы так, что рот превратился в тонюсенькую полоску, потянулся к бутылке и плеснул себе еще пива. Паркер посмотрел на него, потом залпом опустошил свой стакан, поставил его на столик, поднялся и смерил меня взглядом:
— Можете ответить мне только на один вопрос, причем это будет рассматриваться как сведения, не подлежащие разглашению: он убил ее?
— Даже если бы я знал, это не считалось бы сведениями, не подлежащими разглашению. Я не ваш клиент.
С этими словами я вышел в прихожую, снял с вешалки его пальто и битых две минуты стоял и ждал, пока адвокат обсуждал что-то с Вулфом. Наконец он вышел, но ужасно долго копошился, поправляя шарф, застегивая пуговицы и натягивая перчатки. Переступив через порог, Паркер сразу ссутулился под порывом ледяного ветра.
Когда я возвратился в кабинет, Вулф уже погрузился в «Приглашение к расследованию» Вальтера и Мириам Шнайр. Чистое ребячество. Он давал мне понять, что сначала из-за Орри, а потом из-за меня пострадало его воскресное чтение.
— Если вы посередине главы, то я могу подождать, — заявил я, усаживаясь; Вулф хмыкнул, отложил книгу и свирепо уставился на меня. — В пятницу днем, то есть позавчера, Орри позвонил и попросил, чтобы вечером я встретился с ним. Если помните, я не помогал вам вечером готовить каплуна по-суворовски, о чем искренне сожалею. Так вот, в семь вечера мы встретились с Орри в ресторане «Джордано» на Тридцать девятой улице. Сейчас…
— Только без вранья, — прервал Вулф.
— Хорошо. Сейчас я сообщу вам все, что он мне сказал. Орри был сильно растерян. Он собрался жениться на стюардессе по имени Джилл Харди. Показал мне фотографию. Свадьбу назначили на начало мая, когда у девушки начинался отпуск. Но все повисло в воздухе. Другая девушка по имени Изабель Керр стала резко возражать. Оказывается, она и сама собиралась замуж за Орри, да к тому же имела основания полагать, что Орри — отец ребенка, который должен появиться на свет через семь месяцев. Изабель твердо намеревалась обнародовать этот факт, если понадобится. Она сказала, что располагает доказательствами, которые хранятся где-то в запертом ящике дома. В числе этих доказательств лицензия частного сыщика, которую Изабель стащила из кармана Орри примерно месяц назад. Еще кое-какие фотографии и письма, а также, возможно, другие мелочи, о которых Орри не помнит. Но главное не в том, что Изабель могла заставить его жениться на ней, а в том, что она поссорила бы его с Джилл Харди.
— Она и не могла принудить его жениться, — вмешался Вулф. — Зачем вообще жениться?
— Вы правы, хотя Орри так не считает. Он не хотел рисковать, а для этого должен был получить эти доказательства. Он знал, что Изабель ходит в кино два-три раза в неделю, и уж обязательно днем в субботу. Ключи у него были. Он попросил, чтобы я ему помог. Задумка была такая: на следующий день, в субботу, то есть вчера, в четверть пятого я зайду туда, позвоню, мне не ответят, и я загляну в квартиру и чуть-чуть там пошарю. Не могу сказать, что я был в восторге от его предложения. Будь на его месте Сол или Фред, я бы согласился не раздумывая, но с Орри я предпочитаю не связываться, хотя ничего лично против него не имею. Он уверял, что я в любом случае выйду сухим из воды. Окажись Изабель дома, я просто извинюсь и скажу, что ошибся. До моего ухода она почти наверняка не появится, а если появится кто-то другой, так я ведь не вломился в ее квартиру, а воспользовался ее же ключами.
— И ты туда пошел! — прорычал Вулф.
— Не понукайте меня. Я сказал Орри, что ничего не выйдет, пока я не буду знать все подробности. Я угрохал на расспросы уйму времени, поскольку хотел убедиться, что Изабель Керр не числится в розыске, что она, скажем, не сбежавшая дочка какого-нибудь посла. Ничего подобного. Раньше она танцевала в кабаре, а три года назад кто-то вытащил ее оттуда и поселил в той квартире, которую она и занимала до самой смерти. Труднее всего было выяснить имя ее покровителя. Орри божился, что не знает, но я настаивал, и он сдался. Покровителя зовут Эйвери Баллу, он президент «Федерал холдинг корпорейшн». Похоже, Изабель обладала чем-то, что привлекало мистера Баллу, поскольку он продолжал исправно вносить плату за квартиру, оплачивал счета бакалейщика и посещал гнездышко два-три раза в неделю по вечерам. Но Изабель понимала, что вечно так продолжаться не может, да и потом она польстилась на Орри. Познакомились они около года назад, не важно где. Изабель кормила Орри продуктами, за которые расплачивался Эйвери Баллу, и решила, что Орри должен на ней жениться. Этому я поверил. Женщины не бросаются на Орри так, как он сам это описывает, но он и впрямь не гиббон, и женщины то и дело стреляют в него глазками.
— И ты туда пошел!
— Да. Я не оправдываюсь, но так было лучше для дела. Конечно, его нельзя сравнить с Солом Пензером, но за прошедшие годы он не раз выручал вас… хорошо — нас. Словом, в назначенное время я стоял перед входной дверью, в перчатках и с ключами. Я позвонил, никто не ответил, я вошел в подъезд и поднялся на четвертый этаж. Это реконструированный четырехэтажный дом, без консьержа и лифтера, так что меня никто не видел. Заметку в «Таймс» вы прочитали, следовательно, уже знаете, что я нашел в квартире. Задерживаться я там не стал. Даже найди я что-нибудь из доказательств причастности Орри, полиция наверняка обнаружила бы в квартире отпечатки его пальцев, поскольку Орри был там каких-то три дня назад. И я отчалил.
— По дороге тебя кто-нибудь видел?
— Нет. Я позвонил вам, что не приду к обеду и…
— Это было в пять часов.
Типичный случай. Вроде бы он никогда вас не слушает, но потом неизменно все знает.
— Да, — кивнул я. — Почти полчаса я околачивался в окрестностях дома Орри. Я дождался его прихода, поговорил с ним и вернул ключи. Спросил, он ли убил девушку, но он все отрицал. Говорит, что весь день следил за кем-то по заданию Бэскома, но доказать это не может. На самое главное время, с восьми до двенадцати, алиби у него нет. Я еще немного повозился с ним, потом вернулся домой и уплел две порции Генуэзского крема. Конечно, я знал, что его заметут — одних отпечатков для этого вполне хватило бы. Поэтому и прислушивался к радио сегодня утром.
— Ты должен был мне все рассказать.
— И что бы это изменило? Только испортило бы вам день.
— Поэтому и отправился слушать стихи?
Я наклонил голову:
— Вы можете вообще выбросить меня из головы. Вы, понятно, сейчас раздосадованы и ищете, на ком сорвать злость. Я не хочу быть мальчиком для битья. Правда, если вы выбросите из головы и Орри, то можете спокойно возвращаться к чтению.
Вулф взглянул на книгу, взял ее в руки, но тут же снова отложил. Потом схватил стакан, насупился, увидев, что пена отстоялась, но тем не менее выпил и отставил пустой стакан вместе с подносом в сторону.
