Дети в основном набились на два сиденья, а те, кому выпало сидеть где-то еще, предпочитали толпиться вокруг уже занятых мест. Вскоре запели песни – все в честь той школы, откуда они ехали. Пели они до того скверно, что мисс Гёринг едва могла вытерпеть. Встала с места и уж так крепко нацелилась добраться до детей как можно скорее, что не обратила внимания на тряску вагона, а потому в спешке своей споткнулась и растянулась во весь рост на полу рядом с теми сиденьями, где пели дети.
Ей удалось вновь подняться на ноги, хотя с подбородка и капала кровь. Сперва она любезно попросила детей прекратить петь. Те разом уставились на нее. Потом вытащила кружевной платочек и принялась промокать кровь на подбородке. Поезд вскорости остановился, и дети вышли. Мисс Гёринг удалилась в конец вагона и налила себе воды в картонный стаканчик. Промокая подбородок в темном проходе, она нервически размышляла, осталась ли еще в вагоне дама с мухобойкой. Вернувшись на свое место, она с большим облегчением убедилась, что дама еще здесь. По-прежнему держала она мухобойку, но голову повернула влево и выглядывала на перрон полустанка.
«Не думаю, – сказала себе мисс Гёринг, – что повредит, если я поменяю место и сяду напротив нее. В конце концов, дамам вполне естественно вот так вот подсаживаться друг к дружке в пригородных поездах, в особенности – на таком маленьком острове».
Она тихонько скользнула на сиденье напротив дамы и продолжала заниматься своим подбородком. Поезд вновь тронулся, а женщина все пристальней смотрела в окно, дабы избегнуть взгляда мисс Гёринг, поскольку та некоторых людей немного выводила из себя. Быть может, из-за своего красного и разгоряченного лица и нелепой одежды.
– Я счастлива от того, что дети сошли, – промолвила мисс Гёринг, – и теперь в этом поезде по-настоящему приятно.
Пошел дождь, и женщина прижалась лбом к стеклу, чтобы лучше разглядеть косые капли на окне. Мисс Гёринг она не ответила. Та начала сызнова, поскольку привыкла навязывать людям беседу – страхи ее никогда не бывали светской природы.
– Куда вы едете? – спросила мисс Гёринг, сперва – потому что ей и впрямь было интересно, едет ли женщина до самого кончика острова, а еще потому что считала такой вопрос довольно-таки обезоруживающим. Женщина тщательно ее рассмотрела.
– Домой, – тускло ответила она.
– А вы живете на этом острове? – поинтересовалась у нее мисс Гёринг. – Он поистине чарующ, – добавила она.
Женщина не ответила, а принялась собирать все свои свертки в охапку.
– Где именно вы живете? – спросила мисс Гёринг. Глаза у женщины забегали.
– Гленздейл, – неуверенно ответила она, и мисс Гёринг, пусть и не отличалась особой чувствительностью к чужому пренебреженью, осознала, что женщина ей лжет. От этого ей сделалось очень обидно.
– Зачем вы мне лжете? – спросила она. – Уверяю вас, я такая же приличная дама, как и вы.
К этому времени женщина уже достаточно собралась с силами и казалась увереннее в себе. Она посмотрела прямо в глаза мисс Гёринг.
– Я живу в Гленздейле, – ответила она, – и прожила там всю свою жизнь. А сейчас еду к подруге, которая живет в городке чуть дальше.
– Почему я навожу на вас такой ужас? – поинтересовалась у нее мисс Гёринг. – Мне б хотелось с вами поговорить.
– Не потерплю этого больше ни мгновенья, – проговорила женщина, скорее – самой себе, нежели мисс Гёринг. – Мне в жизни горя хватает и без того, чтобы встречаться с полоумными.
Она вдруг схватила зонтик и пребольно стукнула мисс Гёринг по лодыжкам. Лицо у нее довольно сильно покраснело, и мисс Гёринг сочла, что, невзирая на свою обстоятельную буржуазную внешность, на самом деле она – истеричка, но, поскольку сама она встречала раньше множество подобных женщин, мисс Гёринг решила отныне не удивляться ничему, что бы женщина эта ни натворила. Та встала с сиденья со всеми своими пакетами и зонтиком и с трудом двинулась прочь по проходу. Вскоре вернулась с кондуктором.
Остановились они подле мисс Гёринг. Женщина стояла у кондуктора за спиной. Тот, старик, нагнулся над мисс Гёринг так, что чуть ли не дышал ей прямо в лицо.
– В этих поездах нельзя ни с кем разговаривать, – проговорил он, – если вы не знакомы. – Голос его показался мисс Гёринг очень мягким.
Затем оглянулся через плечо на женщину, которая все еще казалась скорее недовольной, нежели спокойной.
– В следующий раз, – произнес кондуктор, в действительности толком и не знавший, что сказать, – в следующий раз, когда сядете на этот поезд, не покидайте своего места и ни к кому не приставайте. А если захотите узнать время, можете спросить, и не разводя особых разговоров, или же подайте мне рукою маленький знак, и я с готовностью отвечу на все ваши вопросы. – Он распрямился и еще миг не отходил от нее, стараясь придумать, что бы еще такого сказать. – Также помните, – добавил он, – и расскажите об этом своей родне и своим друзьям. Также не забывайте, что в этот поезд не допускаются собаки или люди в маскарадных костюмах, если те не прикрыты большими тяжелыми пальто; и больше мне тут не галдите, – добавил он, грозя ей пальцем. После чего взял под козырек перед женщиной и удалился восвояси.
Минуту или две спустя поезд остановился, и женщина вышла. Мисс Гёринг беспокойно выглянула в окно, ища ее, но увидела лишь пустой перрон и какие-то темные кусты. Прижала руку к сердцу и сама себе улыбнулась.
Когда она доехала до кончика острова, дождь прекратился, и звезды вновь прерывисто засверкали. Ей пришлось пройти по длинному узкому дощатому настилу, служившему переходом между поездом и паромным причалом. Многие доски в нем отставали, и мисс Гёринг вынуждена была очень внимательно смотреть, куда ступает. От нетерпения она вздыхала – ей казалось, что чем дольше она будет идти по этому настилу, тем непонятнее, успеет на паром или нет. Теперь, приближаясь к цели своего путешествия, она чувствовала, что всю эту вылазку можно завершить очень быстро, и скоро она возвратится к Арнолду, его отцу и мисс Гэмелон.
Настил освещался не везде, и подолгу ей приходилось идти в темноте. Однако мисс Гёринг, обычно такая боязливая, ни в малейшей мере ничего не пугалась. В себе она даже ощущала некоторое ликованье – дело обычное у определенных неуравновешенных, но сангвинических персон, когда те начинают приближаться к тому, чего боятся. Избегая незакрепленных досок, она стала проворнее и даже слегка их перепрыгивала. Вот в конце настила стал виден причал. Был он очень ярко освещен, а в середине платформы муниципалитет воздвиг довольно высокий флагшток. Сам флаг теперь обернулся вокруг шеста тяжелыми складками, но мисс Гёринг легко различила красные и белые полосы, звезды. Видеть флаг в такой глуши – восторг, ибо она даже представить себе не могла, что на кончике острова окажется хоть какая-то организация.
«Что ж такого, люди здесь живут годами, – сказала она себе. – Странно, что я об этом раньше не подумала. Они тут, естественно, с семейными связями, с соседскими магазинами, со своим ощущеньем пристойности и нравственности – и, само собой, у них есть свои организации, чтобы бороться с преступностью в обществе». Как только она все это вспомнила – стала чуть ли не счастлива.
