Мисс Гёринг промолвила, что увидится с ним позже, а теперь ей очень нужно отдохнуть. Они вышли из комнаты, и, не успели закрыть за собой дверь, Арнолдов отец снова уснул. На площадке мисс Гэмелон расплакалась и на миг спрятала лицо на плече у мисс Гёринг. Та прижала ее к себе очень крепко и упросила не плакать. Затем расцеловалась и с Арнолдом, и с мисс Гэмелон и пожелала им спокойной ночи. А когда вошла к себе в комнату, ее на несколько мгновений одолел испуг, но вскорости она провалилась в глубокий сон.
Назавтра около половины шестого мисс Гёринг объявила о своем намерении снова вернуться вечером на большую землю. Мисс Гэмелон стояла, штопая Арнолдов носок. Оделась она кокетливее, нежели входило у нее в привычку: по шее платья у нее бежали оборки, а на щеках лежал щедрый слой румян. Старик сидел в большом кресле в углу и читал стихи Лонгфелло – иногда вслух, иногда про себя. Арнолд все еще не переоделся с ночи накануне, если не считать свитера, который натянул поверх пижамной куртки. Спереди по свитеру расползлось большое кофейное пятно, а всю грудь усыпа́л сигаретный пепел. В полусне он лежал на кушетке.
– Вы отправитесь туда только через мой труп, – заявила мисс Гэмелон. – Прошу вас, Кристина, будьте же благоразумны и давайте проведем приятный вечер вместе.
Мисс Гёринг вздохнула.
– Ну, вы с Арнолдом можете провести совершенно приятный вечер вместе и без меня. Извините. Мне хотелось бы остаться, но у меня правда такое чувство, что я должна поехать.
– Вы меня сводите с ума своими таинственными разговорами, – промолвила мисс Гэмелон. – Если б только здесь оказался кто-нибудь из членов вашей семьи! Почему мы не позвоним и не вызовем такси? – с надеждой вопросила она. – И не отправимся вместе в большой город? Там можно поесть китайского, а потом сходить в театр – или на кинокартину, если у вас еще не развеялось ваше скаредное настроение.
– А давайте вы с Арнолдом поедете в город, поедите там китайского, а затем сходите в театр? Я буду очень рада угостить вас, но, боюсь, сопровождать вас не смогу.
Арнолда раздосадовало то, с какой легкостью мисс Гёринг от него отмахнулась. Держалась она при этом так, что у него возникло скверное ощущение: он чем-то хуже нее.
– Простите, Кристина, – произнес он с кушетки, – но у меня нет никакого намерения есть китайское. Все это время я и сам планировал совершить прогулку на большую землю напротив этого конца острова, и ничто меня не остановит. Хорошо бы и вы со мною поехали, Люси; вообще-то я не понимаю, почему б нам не поехать всем вместе. Довольно бессмысленно, что Кристина превращает эту прогулку на большую землю в такое болезненное предприятие. На самом деле это же пустяк.
– Арнолд! – заорала на него мисс Гэмелон. – Вы тоже теряете рассудок, и если считаете, будто я отправлюсь за семь миль киселя хлебать на поезде и пароме, чтоб только оказаться в какой-то мышеловке, вы сумасшедший вдвойне. Как бы там ни было, я слыхала, что городишко это суровый и помимо того, что унылый и вообще без какого бы то ни было интереса.
– Тем не менее, – произнес Арнолд, садясь и утверждаясь на полу обеими ногами, – сегодня вечером я еду.
– В таком случае, – вымолвил отец Арнолда, – я еду тоже.
Втайне мисс Гёринг была в восторге от того, что они тоже туда собрались, и ей недоставало мужества их отговаривать, хотя и чувствовала она, что сделать это с ее стороны будет правильно. Такие вылазки в ее собственных глазах были б так или иначе лишены какой бы то ни было нравственной ценности, если бы эти люди отправились с нею, но она пришла в такой восторг, что убедила себя: быть может, только на сей раз она это и позволит.
– Вам лучше поехать с нами, Люси, – проговорил Арнолд; – иначе вам придется остаться здесь совсем одной.
– В этом нет совершенно ничего особенного, дорогой мой, – ответила Люси. – В конце концов, я одна и выйду из всей этой затеи в целости и сохранности. А кроме того, быть тут без вас, возможно, окажется восхитительным.
Арнолдов отец испустил ртом оскорбительный звук, и мисс Гэмелон вышла из комнаты.
На сей раз в маленьком поезде оказалось полно людей, и по проходу взад-вперед бродили довольно много мальчишек, продававших конфеты и фрукты. День стоял примечательно теплый, кратко пролился дождь – один из тех ливней, что так часто случаются летом, а вот осенью бывают редко.
Солнце только садилось, и ливень оставил в своем кильватере довольно красивую радугу – она видна была лишь тем, кто сидел с левой стороны поезда. Однако большинство пассажиров, сидевших на правой его стороне, теперь перегибались через попутчиков поудачливей, и им тоже доставался неплохой вид радуги.
Многие женщины вслух перечисляли своим подругам те краски, какие им в ней удалось различить. Похоже, все в поезде полюбили эту радугу, кроме Арнолда, кто, раз теперь самоутвердился, ощущал жуткое уныние – отчасти от того, что ему пришлось слезть с кушетки и ему светила перспектива скучного вечера, а отчасти потому, что он очень сомневался, удастся ли ему примириться с Люси Гэмелон. Она, не сомневался Арнолд, из тех, кто способен злиться неделями.
– Ох, мне кажется, это страшно, страшно весело, – проговорила мисс Гёринг. – И эта радуга, и этот закат, и все эти люди, что трещат как сороки. Вас не веселит? – осведомилась она у Арнолдова отца.
– Еще как, – ответил тот. – Настоящий ковер-самолет.
Мисс Гёринг всмотрелась ему в лицо, потому что голос его показался ей грустноватым. Он вообще-то и впрямь выглядел не в своей тарелке. Постоянно озирался на других пассажиров и тянул себя за галстук.
Наконец они вышли из поезда и сели на паром. Все остались вместе стоять на баке, как накануне вечером сама мисс Гёринг. В этот раз, когда паром причалил, она подняла взгляд, но по косогору никто не спускался.
– Обычно, – сообщила им она, позабыв, что сама прежде совершила это путешествие всего раз, – на этом косогоре рой людей. Даже не представляю себе, куда они сегодня вечером подевались.
– Склон крутой, – вымолвил отец Арнолда. – А есть еще какой-нибудь способ попасть в город, чтоб не карабкаться в гору?
– Не знаю, – ответила мисс Гёринг. Посмотрела на него и заметила, что у него болтаются рукава. Вообще-то все его пальто было где-то на полразмера больше нужного.
Пусть никто и не шел по косогору на паром или с него, главная улица кишела людьми. Весь кинотеатр светился, а перед кассой выстраивалась длинная очередь. Очевидно, где-то здесь случился пожар, потому что в нескольких кварталах от кинотеатра вдоль одной стороны улицы стояли три красные машины. Мисс Гёринг рассудила, что пожар незначительный, поскольку не заметила ни следов дыма, ни обугленных зданий. Однако машины добавляли улице праздничности: вокруг них толпилась молодежь, перешучивалась с пожарными, все еще сидевшими внутри. Арнолд шел вперед ходко, внимательно осматривая на улице всё и делая вид, будто сильно погружен в собственные впечатления о городке.
– Понимаю, о чем вы, – сказал он мисс Гёринг, – это великолепно.
