Энди грубо оттолкнул столик вбок и быстро ушел к бару.
– Он не знал никого из приличных людей во всем клятом городке, – сказал Арнолдов отец. – Угол Парламент и Бёрд – это тот район…
– Прошу вас, – вымолвила мисс Гёринг. – Смотрите, вы обидели его. Стыд-то какой; потому что ни вас, ни его вообще такое не волнует! Что за мерзкий бесенок в вас обоих вселился?
– Считаю, у него скверные манеры, и он явно не того разбора субъект, с какими я бы ожидал вас встретить.
Мисс Гёринг отец Арнолда несколько раздосадовал, но ему она ничего говорить не стала, а подошла к Энди и принялась его утешать.
– Не обращайте на него внимания, прошу, – сказала она. – Вообще-то старикан он восхитительный и бывает вполне поэтичен. Просто в жизни у него стряслись кое-какие коренные перемены, и все – в последние несколько дней, так что, наверное, теперь на нем сказывается это напряжение.
– Поэтичен, а? – рявкнул ей в ответ Энди. – Напыщенная старая мартышка. Вот что он такое. – Энди и впрямь очень сердился.
– Нет, – ответила мисс Гёринг, – он не напыщенная старая мартышка.
Энди допил свое и развязно двинулся к Арнолдову отцу, сунув руки в карманы.
– Вы напыщенная старая мартышка! – сказал ему он. – Напыщенная, старая, никчемная мартышка!
Отец Арнолда боком сполз с сиденья, не поднимая взгляда, и побрел к двери.
Мисс Гёринг, услышавшая замечание Энди, поспешила следом за стариком, но, минуя Энди, прошептала ему, что намерена сейчас же вернуться.
Оказавшись на улице, они вместе оперлись на фонарный столб. Мисс Гёринг заметила, что отец Арнолда дрожит.
– За всю свою жизнь никогда не сталкивался я с подобной грубостью, – проговорил он. – Человек этот – хуже щенка из канавы.
– Ну, я б не стала из-за такого переживать, – ответила мисс Гёринг. – Он просто не в духе.
– Не в духе? – вымолвил Арнолдов отец. – Да он из того хамья в чужих обносках, что сегодня все гуще и гуще населяет свет.
– Ох, полноте, – произнесла мисс Гёринг, – это ни к селу ни к городу.
Отец Арнолда взглянул на мисс Гёринг. Именно в этот вечер лицо ее смотрелось особенно прелестно, и он с сожалением вздохнул.
– Я полагаю, – промолвил он, – что по-своему вы глубоко разочаровались во мне и в душе своей можете его уважать, в то время как в той же самой душе не способны отыскать никакого уважения ко мне. Человеческая натура загадочна и очень прекрасна, но не забывайте, что существуют некие непогрешимые знаки, которые я, как человек постарше, распознавать научился. Слишком я б этому человеку не доверял. Я вас люблю, дорогая моя, от всего своего сердца, знаете ли.
Мисс Гёринг стояла молча.
– Вы мне очень близки, – вымолвил он немного погодя, пожимая ей руку.
– Что ж, – сказала она, – вы не против зайти обратно в салун или же считаете, что с вас хватит?
– Вернуться в этот салун мне было б невозможно буквально, даже будь у меня на то желанье. Думаю, лучше уж я пойду дальше. Вы не хотите со мной, дорогая моя, а?
– Мне до ужаса жаль, – ответила мисс Гёринг, – но, к сожалению, у меня была предварительная договоренность. Хотите, я провожу вас до баскетбольной площадки? Быть может, Арнолд к этому времени уже утомится играть. Если ж нет, там вы сможете ненадолго присесть и посмотреть, как играют.
– Да, с вашей стороны это было бы очень любезно, – сказал Арнолдов отец так печально, что у мисс Гёринг чуть сердце не надорвалось.
Вскорости они уже пришли к баскетбольной площадке. Там все значительно поменялось. Почти все малыши из игры ушли, а их места и места смотрителей заняли множество юношей и девушек. Молодые женщины визжали от хохота, а смотреть игру собралась довольно крупная толпа. Постояв там с минуту, мисс Гёринг и Арнолдов отец сообразили, что чуть ли не главной причиной всего веселья выступал сам Арнолд. Он снял пальто и свитер, и они, к своему немалому удивлению, увидели, что на нем до сих пор пижамная куртка. Он выпростал ее из брюк, чтобы выглядеть еще нелепей. У них на глазах он несся по площадке с мячом в руках, ревя как лев. Добежав до стратегической позиции, однако, не передал мяч другому игроку своей команды, а просто выронил его на площадку у себя между ног, вслед за чем боднул противника в живот, словно козел. Толпа взревела от хохота. Смотрители в форме были от этого в особенном восторге – такое приятно и неожиданно выбивалось из их вечерней рутины. Все они стояли рядком и очень широко улыбались.
– Схожу попробую найти вам стул, – сказала мисс Гёринг. Вскоре она вернулась и подвела Арнолдова отца к складному стульчику, который один смотритель услужливо поставил у самой билетной кассы. Отец Арнолда сел и зевнул.
– До свиданья, – сказала мисс Гёринг. – До свиданья, дорогуша, и дожидайтесь тут, покуда Арнолд не наиграется.
– Но минуточку, – произнес отец Арнолда. – Когда же вы вернетесь на остров?
– Могу и не вернуться, – ответила она. – Сразу, может, и не вернусь, но пригляжу, чтоб мисс Гэмелон получила довольно средств на хозяйство и еду.
– Но я определенно должен вас видеть. Так покидать нас не очень человечно.
– Ну, тогда пойдемте на минутку, – произнесла мисс Гёринг, взяв его за руку и с трудом таща через толпу к тротуару.
Арнолдов отец воспротивился: и за миллион долларов не вернется он в этот салун.
– Я не в салун вас веду. Не глупите, – сказала она. – Вон видите кафе-мороженое через дорогу? – Она показала ему белую лавчонку почти прямо напротив. – Если я не вернусь, а это весьма возможно, вы встретитесь со мною здесь в воскресенье утром? Это через восемь дней, в одиннадцать утра.
– Через восемь дней приду, – ответил Арнолдов отец.
Вернувшись с Энди к нему в квартиру в тот вечер, она заметила, что на столе рядом с кушеткой стоят три розы с длинными стеблями.
– Ого, какие прелестные цветы! – воскликнула она. – Мне это напомнило, что у моей матери когда-то был прелестнейший садик на много миль окрест. За свои розы она выигрывала много призов.
– Ну, – отозвался Энди, – у меня в семье никто никаких призов за розу никогда не выигрывал, но эти я купил для вас на тот случай, если вы придете.
– Я глубоко тронута, – произнесла мисс Гёринг.
Мисс Гёринг прожила с Энди восемь дней. Он все еще оставался очень нервен и напряжен, но в целом вроде бы держался гораздо оптимистичней. К удивлению мисс Гёринг, на второй день он заговорил о деловых возможностях в городке. И еще очень сильно ее удивил тем, что знал фамилии ведущих семейств местной общины, мало того – был знаком с некоторыми подробностями их частной жизни. В субботу вечером он объявил мисс Гёринг о своем намерении завтра утром провести деловое совещание с мистером Беллами, мистером Шлэгелом и мистером Докерти. Эти люди держали в своих руках почти весь рынок недвижимости не только в самом городке, но и в нескольких поселках неподалеку. Кроме этих интересов, они владели и довольно многими фермами на прилегающих землях. Он был до ужаса разгорячен, рассказывая ей о своих планах: преимущественно – продать те здания, какими владел в большом городе, за них ему уже предлагали небольшую сумму, и купить долю в их деле.
