Арнолд кашлянул, чтобы скрыть свое смущение от того, что предложил нечто настолько противное мисс Гёринг.
«Не должен я, – сказал он себе самому, – не следует мне слишком уж вставать на сторону мисс Гэмелон, иначе мисс Гёринг начнет думать, будто у меня ум того же калибра».
– Наверное, лучше всего в конце концов, – вслух проговорил он, – взять и все продать.
Часть вторая
Мистер и миссис Копперфилд стояли на палубе полубака, а судно входило в панамский порт. Миссис Копперфилд была очень рада наконец увидеть сушу.
– Вот теперь ты признаёшь, – сказала она мистеру Копперфилду, – что суша приятнее моря. – Сама она очень боялась утонуть. – Дело ведь не только в боязни моря, – продолжала она, – а в том, что оно скучно. Все время одно и то же. Цвета, конечно, красивые.
Мистер Копперфилд рассматривал береговую линию.
– Если встать неподвижно и заглянуть между зданий в порту, – произнес он, – можно заметить какие-то зеленые вагоны, груженные бананами. Эти поезда, похоже, отправляются каждые четверть часа.
Жена ему не ответила; вместо этого надела шлем от солнца, который раньше держала в руке.
– Ты разве еще не почувствовал жару? Я уже, – сказала наконец ему она. Не получив ответа, двинулась вдоль леерного ограждения, глядя вниз на воду.
Вот к ней подошла поговорить дородная женщина, с которой она познакомилась на судне. Миссис Копперфилд просияла.
– Вы завили себе волосы! – произнесла она. Женщина улыбнулась.
– Не забудьте, – сказала она миссис Копперфилд, – как только доберетесь до гостиницы, лягте и отдохните. Не давайте им таскать себя по улицам, каких буйных развлечений они б вам ни сулили. Все равно на улицах одни мартышки. Во всем городишке не найдется ни единой симпатичной личности, какая не была б связана с Американской армией, а американцы по большей части держатся собственного квартала. Американский квартал называется Кристобаль. Он отделен от Колона. В Колоне нет ничего, одни полукровки и мартышки. А в Кристобале славно. У всех там по своей затененной веранде. В Колоне же мартышки и не помыслят затеняться. Они все равно не понимают, когда их жалит москит, а если б и понимали, то и пальцем бы не шевельнули, чтоб его согнать. Ешьте побольше фруктов и осторожней в лавках. Ими владеют преимущественно индусы. Они, знаете, как евреи. Обжулят вас слева и справа.
– Меня не интересует ничего покупать, – сказала миссис Копперфилд, – но можно ли мне будет вас навестить, покуда я в Колоне?
– Вас я обожаю, дорогуша, – ответила женщина, – но, пока я тут, мне хочется каждую минуту проводить со своим мальчиком.
– Это ничего, – молвила миссис Копперфилд.
– Конечно же, ничего. У вас же такой красивый муж.
– Без толку, – сказала миссис Копперфилд, но не успела она это произнести, как сама себе ужаснулась.
– Так-так, у вас случилась размолвка? – поинтересовалась женщина.
– Нет.
– Тогда я считаю, что вы ужасная женушка, раз отзываетесь так о своем супруге, – произнесла она, отходя прочь. Миссис Копперфилд поникла головой и вернулась стоять рядом с мистером Копперфилдом.
– Зачем ты разговариваешь с подобными клушами? – спросил он.
Она не ответила.
– Ну, – произнес он, – ради всего святого посмотри же, какие тут виды, а?
Они сели в таксомотор, и мистер Копперфилд настоял ехать в гостиницу в самом центре города. Обыкновенно же все приезжие даже с небольшими сбережениями останавливались в отеле «Вашингтон» с видом на море и в нескольких милях за Колоном.
– Не верю, – сказал своей жене мистер Копперфилд, – не верю я в трату денег на роскошь, какая может быть моею в крайнем случае всего неделю. Я считаю, гораздо приятней покупать такие вещи, что прослужат мне, возможно, всю жизнь. Мы уж точно сумеем найти в городе гостиницу, где нам будет удобно. А потом вольны будем тратить деньги на что-нибудь более волнительное.
– Мне очень важно, что это за номер, где я буду спать, – сказала миссис Копперфилд. Она едва не постанывала.
– Дорогая моя, номер – всего лишь комната, где ночуют и одеваются. Если там тихо, а кровать удобна, ничего больше и не требуется. Разве ты со мною не согласна?
– Тебе прекрасно известно, что я с тобой не согласна.
– Если ты намерена быть несчастной, отправимся в отель «Вашингтон», – сказал мистер Копперфилд. Он вдруг растерял все свое достоинство. Взор его затуманился, а сам он надул губы. – Но мне там будет скверно, могу тебя в этом заверить. Там такая проклятущая скука. – Вел он себя, как маленький ребенок, и миссис Копперфилд пришлось его утешать. Умел он обманом вынудить ее чувствовать собственную ответственность.
«В конце концов, это же в основном мои деньги, – сказала она себе. – Я оплачиваю все основные расходы по этой поездке». Тем не менее она не сумела вернуть себе ощущение силы, напомнив себе об этом. Мистер Копперфилд над нею совершенно тяготел – как и почти все, с кем она соприкасалась. И все же некоторые люди, неплохо знавшие ее, подтверждали, что она способна на внезапное очень резкое и независимое движение, даже если в нем ее не поддержит ни единая душа.
Она выглянула в окно таксомотора и заметила, что вокруг нее на улицах происходит какое-то жуткое обилие деятельности. Люди, главным образом – негры и мужчины в мундирах флотов всех стран – вбегали и выбегали и так шумели, что миссис Копперфилд стало непонятно, не праздник ли какой-то у них.
– Похоже на город, который постоянно разграбляют, – произнес ее муж.
Дома были окрашены в яркие цвета, на верхних этажах имелись широкие веранды, а ниже их поддерживали деревянные столбы. Так они образовывали нечто вроде галереи, затеняющей тех, кто ходил по улице.
– Архитектура изобретательна, – заметил мистер Копперфилд. – Улицы были б невыносимы, гуляй по ним люди, а над головой у них ничего.
– Вы б не выдержали, мистер, – сказал таксист, – гулять, чтоб над головой ничего.
– В любом случае, – произнесла миссис Копперфилд, – давай же побыстрее выберем какую-нибудь одну гостиницу и уже остановимся в ней.
Одну они обнаружили в самой сердцевине квартала красных фонарей и согласились осмотреть номера на пятом этаже. Управляющий сообщил им, что там уж точно будет меньше всего шума. Миссис Копперфилд, боявшаяся лифтов, решила подняться по лестнице пешком и дождаться там, когда ее муж прибудет с багажом. Взобравшись на пятый этаж, она с удивлением обнаружила, что в главном вестибюле там держат по меньшей мере сотню жестких обеденных стульев – и больше ничего. Пока она озиралась, в ней нарастал гнев, и она уже едва могла дождаться, когда мистер Копперфилд приедет на лифте, чтобы сообщить ему, что́ она о нем думает. «Я должна попасть в отель “Вашингтон”», – сказала себе она.
Наконец объявился мистер Копперфилд – вместе с мальчиком, несшим багаж. Она подбежала к нему.
