Усадив Фёдора на сиденье штурмана, сам устроился в пилотском.
— Где полётный план и остальные документы? — потребовал я.
— Там, — кивнул он на небольшой стальной сейф под приборной панелью.
Вспомнив про прихваченные ключи, я подобрал нужный и вскрыл дверцу. Внутри обнаружились шкатулка, с пятьюстами рублями. Зажиточным контрабандистом был Валера. Бортовой журнал, и папка с документами.
В ней оказались бумаги на груз, утверждённый полётный план, с отметкой разрешающей вылет. Паспортные книжки, на имя Рыбакова Валерия Игнатьевича, и Горина Фёдора Максимовича. Конечно не полный тёзка, но хотя бы имя моё. Да и возраст подходящий. Имеются лицензии, пилотская на убитого, и штурманская на пленника. Очень хорошо. Просто замечательно. И всё это подлинное, способное пройти любые проверки, кроме очной.
Правда, появился червячок сомнения, что я собираюсь порешить человека за его документы. Но я тут же отогнал эти мысли. Он покушался на меня в равной степени со своим командиром. Так что, идут лесом все эти душевные метания. Другое дело, что согласно нового плана, возникшего в моей голове, тело Валеры нельзя было оставлять в Кукуштане. Оно должно было бесследно исчезнуть.
Поэтому, я поторопил Федю, и мы вернулись обратно, за трупом. Ну не самому же мне таскать моего несостоявшегося убийцу.
— Мы не сможем взлететь. Не хватит разгона, врежемся в мол, — когда послышался заунывный свист предохранительных клапанов всех трёх котлов, произнёс Федя.
— Что так? — удивился я.
— Перегруз в пять или даже шесть пудов. Нам придётся дольше разгоняться.
Ага. Перегруз выходит это я с моими пожитками. Валера похоже грузился под завязку, так, чтобы каждый килограмм с пользой. Ну и конечно же Федя ни о чём не знал. Вот понятия не имел, что мне до «гуся» дойти не суждено. Утопили бы мою тушку на дне порта, и вся недолга. И похоже он понял, что проговорился.
Однако, я не подал виду, что обратил внимание на его оговорку. Согласно кивнул, поднялся с пилотского кресла, и прошёл в грузовой отсек. Вооружился топориком, парой ударов проломил два объёмных ящика. Чтобы ненароком не остались плавать на поверхности. После чего столкнул их в воду. Булькнули они достаточно быстро. Ушли на дно, едва ли не камнем.
Наконец я повёл машину на взлёт. Федя запалил сигнальный ацетиленовый фонарь. Глянул на меня, и я одобрительно кивнул. Мол, дерзай.
Благодаря реципиенту, мне известны четыре типа кодов. Международный, военного флота русского царства, дружины великого княжества Большекаменского и русского гражданского флота. Причём, у Григория они от зубов отскакивали. Что уж говорить мне, с моей абсолютной памятью, и большим опытом её использования. Так что, я не переживал по поводу возможной подачи сигнала тревоги.
Взлетели без проблем. Хотя я и впервые управлял таким самолётом, принципиальных отличий не обнаружил. В этом мире техника всё ещё находится на довольно примитивном уровне, и если можешь поднять в воздух один аэроплан, то с большей долей вероятности справишься и с другим. Разумеется хватает отличий. Но они не критичные.
Препятствий нам никто чинить не стал, и мы взяли курс на Владимир, столицу Русского царства. Согласно документов именно туда и следовало доставить груз. До места мы доберёмся часов через пять. То есть, с рассветом.
Через час полёта, когда мы находились над открытым морем, я нанёс резкий удар ребром ладони по горлу не ожидавшего подобного Феди. Тот захрипел, схватившись за горло связанными руками. Я же опустил на голову контрабандиста рукоять бульдога, отчего тот сразу же обмяк. Зафиксировал руль, жаль тут пока ещё не додумались до автопилотов. Ну да, чего уж, управлюсь. За пару десятков секунд ничего не случится.
Подхватив за шиворот безвольное тело я выволок его в грузовой отсек, и открыв дверь выбросил наружу. Где-то там, в трёх тысячах метрах бушующие морские волны, приняли его в свои объятия. Всё. О нем теперь можно забыть. Фёдор умер, да здравствует Фёдор…
С рассветом я подлетел к острову Городец, Владимирского великого княжества. Который вполне подходил для воплощения моего плана. Лететь до конца маршрута в мои планы не входило. Поэтому к острову я подлетал на бреющем, едва не касаясь воды. Направление выбрал наиболее глухое, так, чтобы остаться незамеченным.
Выбросив на берег свой саквояж, я усадил на место пилота труп Валеры. После чего развернул самолёт в сторону открытого моря. На этот раз оно было спокойным, и даже манящим. Вот только это обманчивое спокойствие. И когда оно взорвётся клокочущей яростью, не знает никто. Винты взбили воздух, и лодка начала удаляться от берега, а из её грузового отсека уже появилась струйка дыма разгорающегося пожара.
Жалко конечно «гуся». Отличный самолёт. Но он является ниточкой, потянув за которую можно выйти на меня. А оно мне надо. Ничего. Были бы кости, а мясо нарастёт. Тем более, что летать мне нравится.
Я достал из саквояжа оружейный пояс, патронташ, и собрал вертикалку. Кто знает, чем встретит меня дикая часть острова. Лучше уж быть при оружии. Пожалел о том, что сменил ранец на саквояж. Но и не подумав избавляться от пожитков, решительно начал подниматься на высокий берег…
***
— То есть, это случилось три дня назад, а вы пришли только сейчас, — с хмурым видом произнёс Ковалёв.
— А ты не буравь меня взглядом, господин, — огрызнулась Анна, поднявшись со стула.
Видно, что боится. Но в то же время, настроена решительно, как волчица защищающая своих волчат от медведя. Биться будет до последнего, даже понимая, что сгинет сама. Ещё отмахнулась от мужа, подавшись вперёд, словно прикрывая его собой.
— Прибежала бы я сразу, подняли бы вы истребители и сбили бы Кузьму. А то и этот бы порешил. И что мне тогда без кормильца делать?
— Анна, угомонись, — муж положил ей руку на плечо, и посадил обратно.
На это раз, она повиновалась, и вернулась на стул. Но всем своим видом показывала, что и не подумает сдаваться. Не их работа ловить лиходеев. На то есть полиция, или вон, стражники! Вот пусть и отрабатывают своё немалое жалование! А они живут трудом. Да, не всегда законным. Но за руку их никто не ловил!
— Анна, если ты не угомонишься, отправлю в холодную, чтобы малость в себя пришла, — равнодушно произнёс начальник стражи. — Кузьма, надень, — подтолкнув по столу амулет, потребовал он.
Тот поднялся со стула, и надел кольцо, которое оказалось ему велико. На всех амулетов не напасёшься. Точно такое же на пальце и самого Ковалёва.
— Ты узнал того лиходея? — спросил Сергей Юрьевич, как только допрашиваемый надел «Лжекамень».
— Нет, — покачав головой, ответил Кузьма.
Главный стражник тут же почувствовал, что тот лжёт, и откинулся на высокую спинку стула.
— Врёшь, Кузьма.
— Не вру, Сергей Юрьевич, — тряхнул головой тот. — Поначалу-то помнилось мне, что это княжич Григорий. Я ить его сколь раз видал. Он с дружками в прежние времена, пока им аэропланы не купили, моего «воробья» угонял покататься. Да и после видал его. Стать, молодость, закрытое платком лицо. Повадки, вроде как и его, а вроде бы и не его. Как будто в ботинки камушки попали, и ходить неудобно. Плечами вечно водит, словно спина у него зудит. А ещё, в рот чего-то забросил, да хрипотцы подпустил. Голос вроде и мнится знакомым, и не знаком получается.
