Мне было нечего сказать, поэтому я просто постаралась изобразить живейший интерес, и лисица, подкрепленная моим выразительным молчанием, продолжила изобличать Кайра:
– После моего отказа он просто попрощался и ушел! Он не писал мне, не присылал цветы и драгоценности.
"А должен был?!" – чем больше я ее слушала, тем сильнее поражалась.
– Затем его доверенный слуга написал мне с предложением вновь родить для рода Мор. Я не знала, что делать, – лисица заломила руки, – позволять теневику плодить детей – аморально. Но сумма была столь велика, а мне были нужны деньги. Тот особняк, что он подарил мне, я продала...
– Он подарил тебе особняк?
– Тот крошечный, ничтожный особняк, – въедливо уточнила лисица, – мне было негде жить. Я ушла из своего клана, а в другой... В другой я не вступила.
"В другой тебя не взяли. Слишком долго металась, слишком долго выбирала и в итоге потеряла все и всех", – расшифровала я.
– Сразу после отвратной процедуры оплодотворения он перечислил мне половину денег и привез в свой дом, – Райсара мрачно нахмурилась, – род Мор действительно возродился. И в этом есть моя заслуга: без детей никто бы не признал возрождение вымершего клана! Роды происходили в доме исцеления, а потом... Он просто забрал дочь! Просто забрал ее, и все. А меня оставил там, у целителей.
– Он не перечислил деньги? – поразилась я.
– Перечислил, – Райсара дернула плечом, – но он не забрал меня из дома исцеления. Через неделю после родов я оказалась на улице!
– А сколько он заплатил за рождение дочери?
– Пять тысяч.
"Пять тысяч?!" – от шока я едва не выпустила пламя из-под контроля. Пять. Тысяч.
– Золотом? – осипшим голосом спросила я.
– Разумеется.
Доход средней руки баронства три тысячи в год. На пятьсот золотых можно купить квартиру в столице. На тысячу – особняк на шесть-семь комнат. На оставшиеся деньги можно всю жизнь безбедно жить. В столице. В провинции... Пресветлая матерь, в провинции можно купить целый город!
– Правда, он снова предложил мне разделить родительские обязанности, – добавила Райсара. – Это когда я пришла в его дом, чтобы обсудить некоторые моменты.
– Ты, наверное, затискала дочку, да? – сощурилась я, уже предполагая, каким будет ее ответ.
– А, нет, я не поднималась в детскую, – отмахнулась лисица. – Мы обсуждали денежный вопрос, тебе, Антер, не понять, как много расходов у по-настоящему светской леди.
– Да, – кивнула я, – мне, конечно, не понять. Но ты-то понимаешь, верно?
– Разумеется, – с достоинством кивнула лисица. – В общем, он выпустил теней. И я оказалась в самом эпицентре распадающегося мира. Мира, который выцветал. Именно в тот момент я поняла, что совершила наичудовищнейшую ошибку – привела в мир его детей. Детей, которые с большой долей вероятности пойдут его путем.
– Магом теней нельзя родиться, – напомнила я. – Им можно только стать, и то не каждый дар сочетается с теневиками.
– Да, но дети теневиков лучше прочих слышат изнанку мира. Они испорчены, грязны изначально. И я бы в жизни не пришла сюда. Ни за какие деньги!
– Но ты пришла.
– Но я пришла, – Райсара поникла. – Я страдаю. Каждый день и каждый час я жду, что мир вот-вот выцветет, вот-вот пропадет. А Лиам... Он уже способен двигать тени. Пока что он управляет лишь обыденными, мирными тенями. Но что будет дальше, если он чудовище уже сейчас?!
– В этом доме всего одно чудовище, – я покачала головой, – и оно стоит сейчас передо мной.
– Ты должна меня понять! О, тебе еще предстоит столкнуться с его тенями. Вспомни мои слова, когда они будут рвать тебя на части! Вспомни мои слова, когда мир распадется и ты рухнешь в паутину изнанки. Двуликий магистр теней – противоестественная тварь, тварь, не достойная ни жизни, ни безболезненной смерти.
– Надеюсь, что Кайрнех тебя не услышит, – только и смогла выдавить я.
– Ты думаешь, я ему этого не говорила?! О, мне ничуть не страшно. Я хочу, чтобы каждый знал...
За спиной с грохотом раскололась дверь, но я не успела даже обернуться, как мимо просвистело заклятье.
– Согдэ.
«Усни? Странно, что не сдохни», – пронеслось у меня в голове.
Лисица рухнула как подкошенная.
– В прошлый раз ты ее поймал и трепетно прижимал к себе. Что изменилось? – спросила я, не поворачиваясь к Кайру.
– В прошлый раз под ногами был мрамор, а рядом стоял Лиам. Ее голова настолько пуста, она раскололась бы подобно перезрелой тыкве, – мрачно произнес магистр теней. – А после я уже не мог ее отпустить: меня накрыло, и я потерял контроль над тенями. В такие моменты я не способен пошевелиться.
Покивав, я не стала возражать и, прежде чем это успел сделать Кайр, подняла тело Райсары левитацией. Пусть это было мелочно, но… Мне не хотелось, чтобы он соприкасался с этой женщиной. Пусть даже и через магию.
– Зачем ты делал детей с ненавидящей тебя лисицей? – как можно спокойней спросила я.
– До рождения Аль она успешно маскировала ненависть равнодушием, – пожал плечами магистр. – Теневиков многие боятся, до определенного момента мы опасны.
– До определенного момента? – выразительно спросила я.
– Да.
– Я намекала на подробности, знаешь, было бы неплохо узнать контекст, – прямо сказала я.
– Да, – кивнул Кайрнех, – я понял.
Мы шли по коридору, тело Райсары парило перед нами, а лис издевался надо мной и моим любопытством.
– Так если ты понял, то почему молчишь? – я уже осознала, что он не скажет, но все равно никак не могла остановиться.
– Потому что не хочу говорить, – обезоруживающе улыбнулся он. – Целитель Далвертон уже спешит к нам.
– Целитель? Я думала, мы отнесем ее в ее спальню.
Искоса посмотрев на Кайра, я успела заметить до крайности горькую усмешку, которую он, впрочем, быстро спрятал и ровным, спокойным голосом проговорил:
– Этот приступ откровенности ненормален. Райсара много лет держала свои мысли на привязи: прагматичность в ней сильнее ненависти.
Слова Кайра ударили неожиданно сильно. Он спокойно принимал ничем не оправданную ненависть Райсары. Равнодушно и смиренно он сносил всю ту несправедливость, что мир отсыпал на его долю. Он даже находил в себе силы беспокоиться за тех, кто его ненавидит.
«…позволять теневику плодить детей – аморально…» – прозвенел в голове отвратительный голос куро-лисы.
– Что она от меня хочет? – осторожно спросил лис, когда моя иллюзорная бабочка начала тыкаться ему в лицо.
– Я не знаю, я была уверена, что она уже растворилась, – ошеломленно выдохнула я.
