– Я уже большой мальчик.
– А то, что из-за неё отец мать бросил. Не обидно?
– Так это папаша – козёл. Таська здесь причём? Не она, так другая шалава нашлась бы.
– Что у тебя было по химии?
– Не помню. Старый стал, память дырявая. Трояк, наверно, как обычно. А что?
– Какие интересные у Вас перстни, Игнат, – сказала Регина и потянулась к рукам допрашиваемого.
Массивные металлические черепа, подковы и кресты со змеями весили совокупно не меньше килограмма и легко послужили бы кастетом при необходимости. Регину же интересовало другое – воспоминания. Реальность расплылась, рассыпалась и рухнула. Игнат не вспоминал уроки химии или собственные опыты с реактивами. Перед Ростоцкой открылась неприглядная картина.
Парень подслушивал. Прижался к холодной стене, а в гостиной отец жаловался мачехе на нерадивого сына, расхаживая из стороны в стороны.
– Что я только ни делал для него. Отправлял учиться. И что? То сам сбежит, то выгонят с позором.
Геннадий Петрович сел на диван и понизил голос. Парень придвинулся поближе к дверному проёму.
– Никому не рассказывал. Тебе по секрету скажу. Я ведь даже кое-кому заплатил в Москве, чтобы Игната и его группу нигде не принимали.
– Да ты что? – Таисия удивилась, потом расхохоталась. – А он старается, дурачок, пыжится. Песенки сочиняет. Ждёт славы и признания. Ха-ха-ха!
– Навара всё равно не будет от его музыки. Может он попыжится, ничего у него не получится, да делом займётся. Бизнесом, например.
– Знаешь, Геночка, что можно ещё сделать?
– Уже не знаю, – отец развёл руки в сторону и опустил их в бессилии.
– Лиши его наследства.
– В смысле? Совсем?
– Можно не совсем. Если не дай бог с тобой что-нибудь случится, я буду ему ежемесячно выплачивать некую сумму. Пособие по безработице, – сказала мачеха и опять противно рассмеялась.
Игнат заскрипел зубами.
– А там, глядишь, рожу я тебе сыночка. Умного, в тебя пойдёт. Будет тебе на старость радость.
Шахтин-младший развернулся и тихо ушёл.
Регина убрала руку от перстней. Ничего себе мотивчик нарисовывается!
– Скажите, Игнат, а это правда, что отец собирался лишить Вас наследства?
– А ты откуда пронюхала? – спросил музыкант, выпрямившись.
– И хотел написать завещание в пользу новой жены?
– Но не написал же! – парень перешёл на крик.
– А это мы проверим. Вы задержаны по подозрению в покушении на убийство Таисии Шахтиной, – быстро сориентировался Архипов. – Увести!
– Тридцать восемь артиллеристов и серебряный пёс! Вы ещё пожалеете, – крикнул напоследок Игнат. – Потому что это всё зашквар. Я никого не убивал.
Музыканта увели.
– Вот это да! Ну, ты даёшь! – Руслан восхищённо смотрел на Регину. – Как ты догадалась про наследство? Где узнала?
– Ты мне всё равно не поверишь. Так что забирай как есть.
– Ну ладно. Вообще, ты – молодчинка. Спасибо большое. Хоть какой-то прогресс в деле.
– Таисию выпустишь?
– Вряд ли.
– Почему?
– На Игната ничего нет, кроме мотива. Ни отпечатков, ни записи камер видеонаблюдения. Если чистосердечное признание не напишет, скоро отпустим. Доказательства нужны. Так что Таисия пока остаётся подозреваемой. К тому же… ей так будет безопаснее.
– Жаль. Ну ладно, пойду работать. Архивные дела тоже кто-то должен обрабатывать.
Как только она заявилась в отдел, Зинаида Глушко с перекошенным от страха лицом сообщила, что капитан Рюмин срочно требует Ростоцкую к себе.
– На ковёр, – почему-то шёпотом сообщила коллега. Ещё и ладонь вертикально к губам поднесла, глаза округлила, брови выгнула до безобразия.
Регина на трясущихся ногах поднялась на второй этаж старинного приказного дома – архива. Вернулась через пятнадцать минут сама не своя. Не села на стул – рухнула.
– Батюшки! На тебе лица нет, – сказала Зинаида Ивановна, всплеснув руками по-старушечьи.
– Получила от начальства по первое число. Орал на меня так, что на столе графин с водой вздрагивал.
– За что?
– Не надо лезть, куда не просят. Это, если кратко излагать.
– А если поподробнее? – спросила Глушко, подвигаясь к Ростоцкой.
– Если подробнее, то слушайте. Я веду расследование одного щекотливого дела, и кому-то это очень сильно не нравится. Да так, что у этого кого-то есть рычаги давления на наше полицейское начальство, и он ими не преминул воспользоваться.
– Ты ведёшь расследование? – переспросила Зинаида Ивановна с недоверием.
– Точнее сказать, помогаю. Следователь у нас – Архипов. Помните дело мэра?
– Конечно, помню. Десять лет верховодил в городе, а убрали – как щенка безродного. Как такое забыть?! У Зинаиды память пока хорошая.
– Ну вот. Арестовали супругу убитого, а она не виновата. Я пытаюсь помочь вычислить настоящего убийцу.
– Господи, Матерь Божья и Святые угодники! – сказала женщина и перекрестилась. – Зачем ты в это лезешь вообще?!
– Обещание дала матери арестованной, что помогу найти виновника.
– А капитан Рюмин что говорит?
– Говорит сидеть на попе ровно и не высовываться. Иначе вылечу отсюда как чугунное ядро из пушки.
* * *
Кабинет мэра не такой уж и большой, если ходить из конца в конец. Олег Михайлович Николаенко измерил его длину пять раз, по подобию нервного Шахтина. Потом остановился и уставился в окно. Осень стояла красивая, ничего не скажешь. Эх, сейчас бы удочку закинуть в машину да на рыбалку махнуть. Нет, нельзя. Работать надо.
"Памятник Ленину почистить давно пора. Голуби вконец "засидели" вождя мирового пролетариата. И круглая тумба с афишами совсем облезла. Не следят, ветер треплет края плакатов. Непорядок даже на центральной площади, что уж говорить об окраинах".
На самом деле его сейчас волновала не ситуация в Старграде, а положение дел в одном расследовании. Дело мэра продолжает набирать обороты. Встреча в кафе с Региной Ростоцкой вызывала опасения. Девчонка спрашивала и про строительство железной дороги, и про Андрея Скорохода. Формулу спирта зачем-то узнавала. Странно это всё, не хорошо. Ещё немного, и на сделки с земельными участками выйдет.
– Вызовете ко мне начальника полиции, – сказал Николаенко, нажимая кнопку громкой связи на стационарном телефоне.
Через полчаса грузный мужчина в тёмно-синей форме сидел перед исполняющим обязанности мэра с немым вопросом в глазах, как из мультфильма про Вовку в Тридевятом царстве.
